Баран - Мариам Сергеевна Петросян

Мариам Петросян. Баран

Стандартная однокомнатная квартира. В гостиной, она же спальня, на раздвижном диване спит мужчина. Сон его неспокоен. Со двора через раскрытое окно периодически доносится унылое баранье блеяние. Мужчина ворочается, вздыхает и наконец просыпается. Лежит, прислушиваясь. Баран блеет.

Мужчина вполголоса ругается. Включает ночник. Баран замолкает. Мужчина настороженно ждет.

Баран молчит. Мужчина тянется к стоящей рядом с диваном тумбочке, берет с нее наручные часы, смотрит на них, возвращает на тумбочку и выключает свет. Некоторое время он лежит в темноте, пытаясь уснуть.

Баран опять начинает блеять.

Мужчина нервно вскакивает. Не включая света, подходит к окну. Отдергивает занавеску, пытаясь что-либо разглядеть. Во дворе шестиэтажного дома темно. В доме напротив горят только два окна. Баран молчит.

Мужчина некоторое время стоит у окна, потом, потирая заспанное лицо, идет к кровати. Ложится. Лежит, прислушиваясь. Баран молчит.

Мужчина со вздохом устраивается поудобнее. Взбивает подушку, обнимает ее, и тут же вновь раздается баранье блеяние. Еще громче, чем раньше.

Мужчина встает. Включает свет. Одевается. Идет на кухню. На плите — жирная сковородка, на кухонном столе — развернутая газета с почти полностью решенным кроссвордом, рядом на тарелке — недоеденный бутерброд. Мужчина складывает газету, выбрасывает в мусорное ведро остатки бутерброда и включает чайник. В кухне бараньи жалобы почти не слышны. Мужчина заваривает себе чай. Садится. Закуривает. Чашка с чаем остается нетронутой. Сделав несколько затяжек, мужчина вскакивает и идет в ванную комнату. Достает из настенного шкафчика упаковку ваты, сворачивает из нее два тампона и тщательно затыкает себе уши.

Возвращается в спальню. Захлопывает окно, не раздеваясь, падает на диван и укрывается с головой.

Баран продолжает жаловаться. Чуть погодя его блеяние перебивается собачьим лаем, еще через какое-то время целая стая собак истошно лает, захлебываясь и повизгивая, а крики барана делаются громче и тревожнее. Мужчина ворочается с боку на бок. Встает. Вытаскивает из ушей вату, бросает ее на пол и устремляется к окну. Распахнув окно, кричит изо всех сил:

— Эй, чей это чертов баран там внизу? Уроды! Чей баран, я вас спрашиваю!

Тишина. В шестиэтажке горят всего четыре окна. Во всех остальных квартирах люди, вероятно, мирно спят.

— Да что же это такое? — шепчет мужчина. — Они что, оглохли все?

Он снова высовывается в окно.

— Чей это баран, чабаны треклятые?!

— Эй, сосед, зачем шумишь? — окликают его с верхнего этажа. — Перебудил всех!

Мужчина выворачивает шею, глядя вверх.

— Я шумлю? — переспрашивает он. — Я разбудил? А этого поганого барана вам не слышно? А собаки вам не мешают?

Невидимый сосед сверху громко зевает.

— Слушай, Вазген, нам мешаешь ты. Всякие природные звуки нам не мешают. Не шуми больше, хорошо?

Окно захлопывается.

— Чей это баран? — истошно кричит Вазген, свесившись из окна. — Эй, чей это баран, скажи!

Верхнее окно открывается.

— Не знаю я, чей это баран! — отвечает сосед раздраженно. — Кто-то привез для матаха[1], не знаю кто.

Окно опять захлопывается.

В течение всего разговора баран продолжает блеять, а собаки — выть.

Вазген хватается за голову.

— Город, — шепчет он саркастически. — Столица! Центр! Цивилизация! Природные звуки им не мешают! Только другие люди!

Он одевается и идет на кухню. Стоя пьет остывший чай.

— Хорошо же, — говорит он с угрозой. — Найдете вы утром своего барана... Нарезанного на шашлык!

С грохотом выдвигает кухонные ящики. Из одного берет фонарик, из другого — ножницы. Вертит их в руках, прячет в карман. Идет в ванную комнату. Берет стоящее в ванне ведро с водой и выносит его в прихожую. Порывшись в стенной нише, отгороженной занавеской, достает лыжные палки.

С лыжной палкой в одной руке и с ведром в другой выходит из квартиры.

Темный двор. Несколько дворняжек истерично облаивают закут между двумя гаражами, где, очевидно, находится баран. Оттуда в ответ доносится громкое блеяние. Вазген подкрадывается к собакам и с размаху выплескивает на них воду из ведра. Собаки с визгом разбегаются. Погрозив им палкой, Вазген отбрасывает пустое ведро и направляется к гаражам. Остановившись перед темным закутком, где притаившийся баран наконец замолчал, роется в карманах в поисках фонарика.

В этот момент кто-то хватает его сзади. От неожиданности Вазген вскрикивает.

— Брат! Друг! — низкорослый, голый по пояс толстяк в тренировочных штанах горячо прижимает Вазгена к груди. — Я гляжу, что это там такое? А это ты шуруешь! Родной ты мой... Вот! — толстяк разворачивает Вазгена лицом к двум вынырнувшим из темноты парням. — Вот настоящий мужчина! Единственный на два дома! Не поленился, спустился, отогнал собак от бедного животного. Все остальные как думают? Не наш баран, какое наше дело, съедят его собаки или нет. А Вазген не такой, он хороший сосед. Он бежит на помощь! Побольше бы таких, как наш Вазген, и этому двору, и этому городу!

— Здравствуйте, дядя Вазген. Как поживаете?

Юноши степенно пожимают Вазгену руку.

Взбудораженный толстяк еще раз крепко его обнимает.

— Завтра ты у нас, — говорит он. — Как хочешь дела свои устраивай, но чтобы пришел обязательно. Посидим, выпьем, поговорим... Дочка у меня в институт поступила на бесплатное отделение. Брат барана прислал, завтра матах будем делать. Такая радость!

Приобняв Вазгена за плечи, толстяк ведет его к подъезду.

— Барана в гараже заприте, — бросает парням. — А то эти шавки вернутся, вконец его запугают. Вот скажи, брат, разве это город? Везде бродячие собаки шляются. Кто за этим должен следить? Правительство! А оно следит? И не думает. И что мы имеем? А то, что такой человек, как ты, уважаемый человек, с высшим образованием, с портретами великих предков на стенах, должен среди ночи идти спасать чужого барана!

Вазген оглядывается на брошенное ведро и делает попытку вернуться за ним, но сосед увлекает его за собой.

— Пошли-пошли, дорогой, не волнуйся, мальчики все сделают как надо.

Они заходят в подъезд.

— Дочка у меня без матери растет, а такая умница! — толстяк, отдуваясь, поднимается по лестнице,