Очень легкая смерть. Повести. Эссе - Симона де Бовуар

избавиться от чувства вины, бросив вызов обществу. Примечательно, что первая его преднамеренно скандальная демонстрация имела место сразу после освобождения из тюрьмы. Он приехал в замок Ла-Косте в сопровождении любовницы, которая под именем мадам де Сад пела и плясала перед знатью Прованса, а аббат де Сад был вынужден присутствовать при этом представлении и молчать.

Общество воспротивилось незаконной сексуальной свободе, которой Сад пользовался в одиночку, — личная жизнь должна быть по возможности социализирована. И напротив, отныне вся социальная жизнь маркиза происходит только на эротическом уровне. И поскольку ни один человек не способен, не теряя рассудка, раз и навсегда отделить порок от добродетели и попеременно предаваться тому или иному, ему остается лишь обрядить зло в одежды добра и приписать ему функции добра.

Сад часто повторяет, что его отношение к жизни имеет истоком неприятие зла окружающего мира: «Некоторые души кажутся грубыми только потому, что способны на сильные чувства. Их видимые равнодушие и жестокость — не что иное, как способ, ведомый лишь им одним, чувствовать сильнее, чем другие». Точно так же и его герой Дольмансэ представляет свои грехи как реакцию на людскую подлость: «Людская неблагодарность иссушила мне сердце, их вероломство разрушило во мне добродетели, для которых я, как и вы, может статься, был рожден».

Близкое общение с женой явственно продемонстрировало Саду, как пресна и скучна добродетель, и он восстал против добродетели со всей яростью, которую только может испытывать существо из плоти и крови. Но та же Рене-Пелажи предоставила ему прекрасную возможность попирать Добро в его конкретной, облеченной в человеческий облик форме. Жена не была для него врагом, но, как все жены, она автоматически оказывалась в роли добровольной жертвы и союзницы. Отношения Сада с маркизой, вероятно, нашли почти точное отражение в описании взаимоотношений Бламона с женой. Бламон находит особое удовольствие в том, чтобы необыкновенно нежно обращаться с ней именно в те моменты, когда лелеет в душе самые черные замыслы. Нанести удар, когда от тебя ожидают ласки, — в этом может заключаться одно из сладчайших проявлений воли тирана, — Сад понял это за сто пятьдесят лет до психоанализа. Мучитель, замаскированный под влюбленного, должен испытывать необыкновенное наслаждение при виде жертвы, преисполненной любви и благодарности, принимающей жестокость за проявление ответной любви. Именно возможность совмещения подобного рода небольших удовольствий с выполнением социального долга позволила Саду иметь от жены троих детей.

Он с удовлетворением мог наблюдать, как добродетель становится союзницей и прислужницей порока. Мадам де Сад в течение многих лет покрывала проступки и преступления мужа. Она проявила незаурядное мужество, организовав его побег из замка Миолан, поощряла его интригу с собственной сестрой, оргии в замке Ла-Косте происходили при ее поддержке и участии. Она зашла настолько далеко, что скомпрометировала себя, подложив серебро в вещи горничной, чтобы дискредитировать ее обвинения в адрес маркиза. Сад не испытывал ни малейшей благодарности — одно упоминание о таком человеческом качестве, как благодарность, приводило его в ярость. Однако вполне возможно, что он чувствовал к жене своеобразное расположение, свойственное отношению деспота к своей безусловной собственности. Благодаря ей он не только мог сочетать роль отца семейства с низменными удовольствиями, но и с блеском утвердить превосходство греха над добродетелью, преданностью, верностью, насмехаться над обществом, попирая институт брака.

Если Рене-Пелажи олицетворяла собой несомненный успех Сада, то мадам де Монтрей — теща — стала воплощением его поражения. Она была представителем абстрактной универсальной справедливости, неизбежно противостоящей индивидуальности. Поддержка жены была нужна ему в основном для борьбы с тещей, но под влиянием матери Рене-Пелажи в конце концов заколебалась, а ее сестра сдалась совершенно. В лице мадам де Монтрей враждебное общество вторглось в дом Сада, и напор его оказался столь силен, что Саду пришлось отступить. Опороченный и обесчещенный, он сам засомневался. Виновным человек может стать только будучи обвинен. Теща обвинила его и таким образом сделала из него преступника. Вот почему мадам де Монтрей в разных обличьях постоянно появляется на страницах его произведений, где ее можно высмеять и уничтожить. Расправляясь с ней, он расправлялся со своей виной.

Но если Сад в конце концов был побежден тещей и законом, то он и сам внес немалый вклад в свое поражение. Какова бы ни была роль случая и его собственной неосмотрительности в истории 1763 г., несомненно, впоследствии он стал находить в риске и опасности источник дополнительного удовольствия. Не случайно он выбрал именно Святое Воскресенье, чтобы заманить в свой дом нищенку Розу Келлер. Она выбежала оттуда полураздетая, избитая и смертельно напуганная, и за это новое оскорбление общественной нравственности Сад поплатился двумя сроками тюрьмы. Последовавшие за ними три года он провел в своем поместье в Провансе и, казалось, успокоился. Он старательно разыгрывал роль примерного мужа и хозяина дома, принимал у себя цвет сомонского общества, произвел на свет двоих детей, много читал, ставил в домашнем театре модные пьесы, одну — собственного сочинения. Но столь благонравное поведение не принесло ему заслуженной награды, и в 1771 г. он снова оказался в тюрьме — на этот раз за долги. После освобождения его тяга к добродетели заметно уменьшилась. Он начал с того, что совратил свою юную свояченицу. Она была канониссой, девственницей и сестрой жены — все это придавало приключению особую пикантность. Однако он не оставил прежних привязанностей и продолжал посещать публичные дома, демонстрируя там свои специфические наклонности. Вскоре дело приняло неожиданный и угрожающий оборот. Маркиз сбежал в Италию со свояченицей, а тем временем он и его лакей Латур были преданы символической казни на городской площади в Эксе. Канонисса нашла убежище в одном из французских монастырей, где и провела остаток жизни, а Сад укрылся в Савойе. Его поймали и заключили в замок Миолан, откуда он спасся благодаря жене. Но отныне он стал человеком, подлежащим преследованию, и отдавал себе отчет в том, что ему уже никогда не вернуться к нормальной жизни. Тем больше усилий он стал прилагать, чтобы реализовать мечты о другой жизни — свои эротические фантазии. При содействии жены он собрал в замке Ла-Косте небольшой, послушный его воле гарем, состоявший из нескольких красивых лакеев, секретаря — неграмотного, но весьма привлекательного молодого человека, соблазнительной кухарки, горничной и двух молоденьких девушек, доставленных своднями. Но Ла-Косте не был неприступной цитаделью из «120 дней Содома», изолированной от общества, и Сад потерпел очередное фиаско. Девицы в ужасе сбежали, горничная родила ребенка, чье отцовство приписывала Саду, отец кухарки пытался его застрелить, а красавца секретаря забрали домой родители.

Сад уехал в