Из озера взметнулись молнии - Милисав Антониевич-Дримколский

есть, с постоялым двором, с домом, — и от этого мне будет лучше? Ведь и дом мой снесете… А жить-то как без него?

— Зачем же дом? Кто тебе это сказал? Чего только не болтают люди!

— Как зачем? Ты это лучше меня знаешь! Разве котловину не зальют водой? Какое-то джоле[6] здесь будет… Все об этом говорят, а ты не знаешь? Давай, делай свое дело, но берегись, придет народ и все это… — Он несколько раз рубанул рукой в воздухе.

Мартин хотел уже было уйти, оставить разгорячившегося старика одного, но, посмотрев на его искаженное лицо, сказал:

— Да, нелегко тебе, хан кормил тебя — как-никак, а кормил. Но жизнь у тебя будет лучше, когда перестанешь днем и ночью гнуть спину в своем заведении… И не смей мне грозить! Угрозой ничего не добьешься. Мы знаем, что делаем.

Петко смотрел тупо и тускло, шамкая губами, потом сел на корточки, обхватил колени, но вдруг, словно вспомнив что-то, поднялся, решительно шагнул к Мартину и, в упор глядя на него, спросил:

— Куда нам податься, когда вы снесете наши дома? По миру идти, милостыню просить? Куда?..

— Успокойся, Петко! Тише, я не глухой. Сперва мы построим новые дома, а потом уж переселять начнем. Кто здесь распространяет всякие слухи?

— Ну где? Где мы поселимся? — кричал Петко. — Мы же люди, должны знать, где будем жить, какую землю пахать. Ведь люди не скотина, чтобы гнать их в шею — давай убирайся куда угодно. Гони, пока не сдохнут!

— Все, кому нужна земля, получат ее. А здесь какая у вас земля? — тоже повысил тон Мартин. — Да никакая! Дом и полгектара, в лучшем случае — гектар земли, да и то один кусок здесь, другой там. И что за земля! Горе, а не земля — тощая, бесплодная.

— Я спрашиваю, в каком краю мы будем жить, куда нас выселяете? Какую землю будем пахать? — кричал Петко прямо ему в лицо.

Об этом скажут вам в местных органах власти. Ничего от вас не скроют.

— А разве еще не знают, куда деть столько людей? Тоже мне власть!

— Знают, как не знать. Дай срок, и об этом власть вам скажет. Ведь за один год мы строительство не закончим, будем здесь несколько лет.

— А сколько нам суждено жить между небом и землей, не ведая, где будут наши очаги? Мы же не птицы, а люди. Не бездомные бродяги. Что это за власть такая? Так швырять людей… Это не власть! Бесовское это дело!

— Я не знаю где, пока мне не говорили. Может, новый поселок выстроят возле озера. А может… Узнаем, наберись терпения.

— Приехал сюда нашу землю забирать, а не знаешь, что будет с народом, где жить будем… Кто ты такой? Какого дьявола сюда явился?

— Давай не злись. Не кричи! Ведь на твоем клочке земли не проживешь, да и в моем селе Брежеве земля не может прокормить людей. Знаю я, зачем сюда приехал! Знаю, что делаю. А ты, Петко, попридержи язык! Старый человек, а говоришь бог знает что! Даже на власть голос поднял.

— А почему бы и не поднимать? А почему она нас гонит отсюда? В чем мы провинились? Какую ссылку вы нам приготовили? Вот что мне душу жжет. Куда я подамся на старости лет? Разве не ясно тебе это? Хоть мы и неученые, а кое-что понимаем… Ты, говоришь, — голос старика смягчился, — из Подуевского. Я знаю, это в горах, с нами по соседству. И там есть река и котловина. И там живут люди.

— Да, живут. Но как живут?

— Живут как могут. Живут тем, что имеют… Ты наш человек, земляк ведь наш, а пришел разорять села?! Будто и впрямь наш человек? Нет, ты сам дьявол! Я жизнь отдал за этот хан! Дни и ночи под землей проводил, уголь рубил, куда тебе до меня… Отправляйся лучше в свои края, там и строй, делай что хочешь. Зачем ты сюда пожаловал? Хочешь здесь все перевернуть вверх дном, все затопить, разрушить! — гневно кричал старик. — Убирайся отсюда, пока цел! Не с добром ты сюда пришел! Иди осчастливь своих земляков там, в Подуевском!

— Выслушай меня, Петко. Да слушай, что тебе говорят: в Подуевское другие поехали, они и строить будут там, и реки там будут укрощать. Подумай об этом, разберись, ты ведь не ребенок.

— Подумай, говоришь, а я думаю, еще как думаю! В твоем краю, говоришь, реки. А здесь — ручьи, где здесь реки? Реки далеко отсюда, у нас земля жирная, воды вдосталь, хоть клочок, да свой. Так что же, пусть идет ко всем чертям? Этого ты хочешь? Но нас не проведешь! Люди ночами не спят, я тоже все думаю о земле-кормилице. Неужто можно разрушать то, что еще деды-прадеды холили? И мой хан под воду? Ну гляди, мы можем и по-другому! — Словно испугавшись своих слов, старик повернулся и пошел к постоялому двору, но вдруг остановился. — Помни, ты, ученый человек, многие люди жизнь отдадут за свой дом, за добро, за эту землю, что пашут и засевают! — крикнул он.

У порога Петко остановился, всплеснул руками, растворил тяжелую дубовую дверь и, сгорбившись, вошел. И тут же торопливо открыл окно, высунулся всем телом, словно хотел выброситься, и снова закричал:

— Ты, бесовское отродье, своими руками придушу тебя! Я хоть старый, а в них еще есть сила. Да что я, все люди этого края на куски тебя разорвут! Растерзают, растопчут! Плевать будут тебе вслед! Помни это! — И он с треском захлопнул окно.

V

У подножия горы, на ее склоне и в котловине люди снуют, как пчелы в улье. С раннего утра и до сумерек, пока глаза способны различать окружающие предметы, слышится скрип тачек, лязг лопат, грохот рушащихся скал и эхо в горах, слышится перекличка минеров, штурмующих крутой склон, прокладывающих новую дорогу сквозь скалы. Еще до прихода минеров и дорожников здесь уже сновал маленький круглолицый человек с лысиной, широким носом, густыми черными бровями и раскосыми серыми глазами. Дни напролет он вел измерения участков, намечал трассу будущей дороги, и казалось, что здесь же, среди скал, и ночевал. Этот маленький человек принес Мартину большие надежды. Геодезист был направлен сюда по приказу начальника Управления, и с плеч Мартина свалилась часть забот. Но все еще не назначали инженера, который был обещан Мартину ответственными товарищами при назначении его на должность главного инженера и директора. Больше всего злило, что нет ответа