Пожиратель душ. Об ангелах, демонах и потусторонних кошмарах - Генри Каттнер

оказались! Я… Ну, просто сказать вам спасибо было бы маловато…

– Не будем об этом, – небрежно отмахнулся он. – Со змеиным народом я знаком всю жизнь. Мы, племя зуни, хорошо их понимаем… У вас поломка? – Он обернулся к машине.

Я объяснил, что случилось, и спросил, где найти механика.

– Нет ни одного на много миль вокруг, – покачал головой индеец, – но я живу неподалеку, а мой внук разбирается в таких вещах. Он вам поможет.

Я с облегчением поблагодарил его, ощущая странную неловкость. Незнакомец ничего не ответил, лишь жестом пригласил нас, и мы зашагали по дороге вслед за ним.

Глава 2

Святая святых

Хижина индейца походила на серый прямоугольный камень, стоящий посреди выжженной солнцем пустыни. Оказалась она, впрочем, деревянной и совсем ветхой, словно готова была вот-вот обрушиться. Вокруг копались в пыли истощенные куры, а высоко в небе хищно выписывал круги ястреб.

В десятке шагов позади лачуги виднелось строение из камня и глины, наполовину заглубленное в землю. Мне сразу бросилось в глаза, что куры, жадно рыскавшие повсюду в поисках корма, к тому месту не приближались, однако рассмотреть как следует странный домик я не успел.

Из-за угла хижины вышел мужчина, и Барбара пораженно ахнула. Изумленного восклицания не сдержал и я сам.

Перед нами стоял настоящий монстр! Двухметрового роста, с приплюснутой головой и крошечными ушами, он не уступал сложением горилле. Грубая черная шерсть на лице и мощных руках также походила на обезьянью, а кожа под ней виднелась красная, будто от ожога. Маленькие глазки злобно сверкали, разглядывая гостей. Из-под запыленного синего комбинезона торчали босые ноги с ненормально длинными пальцами.

Наш провожатый бросил что-то на гортанном индейском наречии, и человек-горилла, шагнув вперед, неловко коснулся лба корявой лапой.

Мне удивительно было слышать от него человеческую речь – грозный обезьяний рык из этой слюнявой звериной пасти показался бы куда уместнее.

– Я жрать готовлю, – буркнул монстр, уставившись на нас. – Чего надо?

– Это мой внук Джоэль, – повернулся к нам провожатый. – Мы одни тут живем. Да, совсем забыл, меня зовут… – Он выдал непонятный набор звуков и криво усмехнулся при виде наших озадаченных лиц. – На вашем языке это значит Серый Ястреб, – пояснил он и повернулся к внуку, который продолжал тупо моргать.

Старик негромко сказал что-то, и Джоэль вернулся в дом. Серый Ястреб жестом пригласил нас туда же. Внутри хижины все буквально вопило о крайней нищете. Две незастеленные койки, допотопная дровяная печь, пара стульев и стол – вот и вся обстановка. Указав нам на стулья, хозяин подождал, глядя на внука, который возился в углу, а когда тот, взяв инструменты, направился к двери, последовал за ним.

На пороге Серый Ястреб обернулся:

– У меня своя работа. Джоэль пригонит вам машину, когда починит.

Я кивнул, и он вышел. В наступившей тишине Барбара вопросительно глянула на меня.

– Не нравится мне все это, – задумчиво произнесла она. – Что-то здесь не так, Ральф, ты сам не чувствуешь?

– Да ну, ничего такого, – поспешил я ее успокоить. – Разве бедняга Джоэль виноват в своем уродстве?

– Я не его имею в виду, хотя… взгляд его мне не очень-то понравился. Просто… вся атмосфера этого места… – Она помолчала. – Ненормальность какая-то. Когда старик спас тебя, я слишком радовалась, чтобы об этом думать… Но, Ральф, ты же видел, как змея его слушалась! Ни один человек на такое не способен.

Я обнял ее за талию и притянул к себе:

– Способен, и не один. Заклинатели змей зарабатывают этим на жизнь.

– Они ничем не рискуют. Цирковые змеи не опасны, а здесь…

Она умолкла, задумчиво глядя перед собой. Я нахмурился, потому что и сам ощущал некую странность всего окружающего. Ничего особенного, ничего такого, что противоречило бы законам природы, одно лишь смутное чувство, будто где-то рядом затаилось нечто опасное. Это действовало на нервы.

Я решительно поднялся со стула:

– Давай-ка выйдем на солнышко.

Однако снаружи приятнее не стало. Голая бескрайняя пустыня жарилась под свирепыми лучами. Ни единой живой души, лишь подбежавшие куры вытягивали тощие шеи в надежде чем-нибудь поживиться.

Барбара внезапно вскрикнула. Когда я повернулся, она с сердитым смехом показала вниз:

– Застежка от туфли!

Ближайшая курица и в самом деле трясла в клюве что-то блестящее. Очевидно, измученные голодом птицы клевали все, что казалось им съедобным.

– Сейчас достану, – бросил я через плечо и нагнулся, чтобы схватить курицу.

Однако та ловко увернулась и с возмущенным кудахтаньем побежала за угол хижины. Я кинулся следом и увидел, что птица исчезла в низком строении, замеченном мною прежде. Обрадовавшись, что поймать ее там будет легче, я устремился ко входу и сбежал вниз по каменным ступенькам.

В сумраке полуподземного помещения стояла странная тишина. Когда глаза привыкли к темноте, я различил на низком алтаре в углу несколько уродливых индейских идолов. Застежка от туфли обнаружилась на полу, я поднял ее, а курица проскочила у меня между ног и выбежала наружу.

В дверях послышался голос Барбары. Окликнув меня, она подошла ближе.

– Это кива, – объяснил я, – индейский храм. Видишь маски?

Причудливо вырезанные и раскрашенные маски на стенах представляли Черепаху, Великого Змея и Женщину-Койота. Повсюду виднелись принадлежности индейских ритуалов: трещотки гремучих змей, барабаны и жутковатые каменные фигурки богов.

Внезапно алтарь дрогнул и сдвинулся в сторону. Из темного провала в полу высунулись смуглые морщинистые руки. Они вцепились в край ямы; человек подтянулся и выбрался наружу. Я узнал Серого Ястреба. Его глаза под набухшими старческими веками вспыхнули гневом.

– Здесь священное место! – прошипел он угрожающе, шагнув к нам. – А вы… Вон отсюда!

Заслонив Барбару, я открыл было рот, чтобы объясниться, но индеец оборвал меня:

– Эта кива посвящена Великому Змею! Вы оскверняете ее, как ваш народ – все наши святыни! Сюда еще не ступала нога бледнолицего…

Он продолжал свою обличительную речь, а я пятился к выходу, обнимая жену и ощущая ее дрожь. Одолеть изможденного старика было бы нетрудно, однако полумрак святилища, где племя зуни поклонялось своим зловещим богам, внушал непонятную жуть.

Запнувшись о нижнюю ступеньку лестницы, я поспешно развернулся и ударился локтем о каменную скульптуру свернувшейся змеи, склонившейся над глиняным блюдом с запекшейся красноватой жидкостью. Фигурка упала на пол, и голова у нее отломилась.

Серый Ястреб издал пронзительный яростный вопль. Повернулся, сорвал что-то со стены и бросился вперед. Я удостоверился, что Барбара стоит позади меня, и приготовился отбиваться, но старик всего лишь направил на меня толстый, покрытый перьями жезл и стал выкрикивать длинные заунывные фразы, смысл которых был ясен без слов. Зуни взывал к богам,