Сказка белого инея. Повести - Иван Михайлович Чендей
Перебрала это в памяти, и сразу пришли новые вопросы.
Ну, значит, сняли с казенных зданий прежние вывески, чешские жандармы из села прочь, венгерские на смену им в село! Казарма та же — хозяева другие. У этих шляпы-котелки украшены черными петушиными перьями — из хвостов, что ли, надергали? И, когда вышагивают по улицам, выставив штыки длинных ружей, перья эти будто серпами жнут воздух… А сами сердитые, видать, нужно так… В жизни ни с кем не здороваются, даром что они к нам пришли, не мы к ним… Положено у начальства, чтоб им первым здоровья желали…
И то сказать, на Верховине никто из простых крестьян не ломает перед ними шапки, не торопится пожелать доброго утра или вечера…
Староста в селе тоже не тот, что при чешских панах был. У нового вся грудь в орденах — за верность цезарю и отвагу на поле боя. Берегли и прятали все это далеко отсюда, когда в Карпатах и духа не осталось от австрийских вояк… А как воцарились здесь хозяева из Будапешта, так сразу возник старый служака со всеми своими регалиями и сел на освободившееся место… Помнят, где нужно, прежние заслуги, умеют отблагодарить за собачью верность!
Паки, паки — бегут нити, а с ними и мысли. Хочется понять простые истины, глубже постичь мир…
«Вывески на лавках и корчмах сменили, и всюду на них уже другое написано. Вся власть тоже другая — и начальство и жандармы, а набралось их вроде побольше, чем было… Лавочники и корчмари, правда, старые, так ведь и водка не переменилась… Ломают теперь торгаши язык, по-венгерски лопочут, только кто из новых панов порог переступит, такое несет, уши вянут! Вот какая сила у власти», — вздыхает Василина, постигая удивительную закономерность государственных установлений.
«Ох и злодейский порядок настал! И весь мир злодейский! При чехах лавочник Адлер отпускал в долг, а потом экзекуторов присылал. А сейчас соли и той не даст! Говорит: зачем мне лишние хлопоты, нет у тебя денег, заработай! Пожалуйста, бери нитки — соткешь полотно, им и отдашь! Какие уж тут заработки, с ними в мадьярском королевстве еще хуже стало, чем при Бенеше… Денег не видишь, хозяин сам товар дает за сделанное. А не хочешь, к Адлеру Визелу другой наймется…»
И чтобы в доме было хоть самое малое, нужно трудиться ткацкому станку паки, паки…
Эх, был бы лавочник человеком, не драл бы с бедного семь шкур… Расстаралась бы она тогда соткать полотна, продала бы добрым людям, да и за работу получила что следует…
Так под пение причта вспомнилось все, что довелось пережить при некоронованном короле — регенте Хорти, какие обиды терпеть от хитроумного Адлера за свой тяжкий труд… И здесь, в заброшенной церковке, возвращаясь в прошлое, поняла, как много передумала, перечувствовала в те времена горькой неволи, как билась ради мизерного заработка… И только в праздники, оставаясь наедине с собой, постигала жизнь и окружающий мир — в будни за хлопотами и заботами времени на это не оставалось…
Глаза ее излучали ласковый свет, давнишняя горькая озабоченность ушла из них, будто и не было ее вовсе… И вздохнула с облегчением: наконец-то навсегда скинула ту непосильную ношу, что когда-то пригибала к земле…
И хотя стояла посреди ветхого, увешанного иконами храма, казалось, оглядывает свою до голубизны побеленную хату; висит там во всю стену ковер и словно рассказывает ей добрую сказку о долгой дождливой осени, первой после свадьбы с Миколой… Именно тогда за ткацким станком пришла к Василине радостная уверенность в себе. Щедро одарила ее работа чувством красоты творчества, чувством, что красота эта в ней… Может, в этом и таится бессмертие?
Празднично становится на душе, как вынет из краски мотки шерсти и развесит сушить все цвета радуги… С этого начиналось преддверие чуда, приобщение к таинству — счастье любимой работы…
Думала о верной, чистой любви к своему Миколе и вплетала красные шерстяные нити, перемежая их с белыми. А поскольку в жизни хватало грусти и страданий, добавляла к узору и черные… И на зеленые не скупилась — отражалась в них родная Верховина, все ее полонины, леса и щедрые травы, где так привольно пасся скот. Каким разноцветным виделся ей окрестный мир! Радость творчества побеждала все тяготы, и невозможно было представить без нее жизнь!
Много прошло дней, пока закончила свой первый ковер. А когда сняла его со станка, почувствовала и удовлетворение, и внезапную пустоту… Стало грустно, что разгадала все секреты ковровых узоров, что дорога закончилась, что вершина достигнута… Что же будет теперь? И захотелось продолжить праздник своего труда, насладиться красотой и стать от этого богаче… Расстелила ковер во всю ширину, заиграли, переплетаясь, краски, рассказали всем о щедром даре мастерицы… И грусть исчезла, растаяла…
Казалось, минул век с того времени, как соткала Василина этот ковер, состарился он, выцвел, поблекла яркая шерсть, стала не такой, как была, когда ворожила мать над его семицветной радугой. А ей по-прежнему виделся он таким, как в тот праздничный день, когда сняла свое творение со станка…
И опять ощущала в себе ту давнюю окрыляющую силу…
Паки, паки…
Равнодушно помахивал кадилом хилый отец Никодим, кланялся изредка алтарным иконам. Глянула на него виновато, нехорошо все же так: попик с дьячком молятся, а она мысленно блуждает по грешной земле-то в далеком прошлом, то в сегодняшних днях…
Попыталась сосредоточиться… Но благого желания хватило ненадолго, а там опять обступило ее все привычное, земное, да и духовный отец со своим кадилом уже скрылся в алтаре. И потекли мысли по старому руслу, вечно близкому, живому и волнующему. Снова привиделся ткацкий станок и бесконечный труд на нем, хоть давно пора дать отдых изработавшимся рукам. Да и как забудешь о нем, когда держит на хозяйстве овец и хочется самой создавать из теплой шерсти такую красоту, которая останется на долгую память всем детям, внукам и правнукам…
А больше всего заботилась о младшей, Анне… Может, потому, что была она далеко от родного села и жила среди совсем непохожих людей — не умели они ни прясть овечью шерсть, ни красить ее, ни ткать… Вот и мечтала сделать для ученой дочки самый богатый ковер — пусть там, в долине, расскажет не только об умении мастерицы, но и о том горном крае, где выросла Анна,
Откройте для себя мир чтения на siteknig.com - месте, где каждая книга оживает прямо в браузере. Здесь вас уже ждёт произведение Сказка белого инея. Повести - Иван Михайлович Чендей, относящееся к жанру Разное. Никаких регистраций, никаких преград - только вы и история, доступная в полном формате. Наш литературный портал создан для тех, кто любит комфорт: хотите читать с телефона - пожалуйста; предпочитаете ноутбук - идеально! Все книги открываются моментально и представлены полностью, без сокращений и скрытых страниц. Каталог жанров поможет вам быстро найти что-то по настроению: увлекательный роман, динамичное фэнтези, глубокую классику или лёгкое чтение перед сном. Мы ежедневно расширяем библиотеку, добавляя новые произведения, чтобы вам всегда было что открыть "на потом". Сегодня на siteknig.com доступно более 200000 книг - и каждая готова стать вашей новой любимой. Просто выбирайте, открывайте и наслаждайтесь чтением там, где вам удобно.
