Золотой век русской поэзии - Вильгельм Карлович Кюхельбекер
Золотой век русской поэзии читать книгу онлайн
Понятие «золотой век русской поэзии» обычно связывают с первыми десятилетиями XIX века – периодом ее небывалого расцвета. Это выражение использовал П. А. Плетнев, назвав В. А. Жуковского первым в блистательной плеяде поэтов – современников и друзей А. С. Пушкина. Открытия в области поэтического языка, преодоление отживших эстетических требований были связаны с потребностью расширить потенциал лирики, обратившейся к миру частного человека – его переживаниям, его повседневным заботам или гражданским устремлениям. Поэзия обрела возможность раскрыть недоступное ей прежде многообразие мира, она стала высоким искусством. Совершенство формы, точность выбранного слова, оригинальность мысли и образов – критерии, которые сложились в русской поэзии в начале XIX века и которые надолго вперед определили ее развитие. В сборник вошли стихотворения В. А. Жуковского, А. С. Пушкина, Д. В. Давыдова, К. Н. Батюшкова, К. Ф. Рылеева, B. К. Кюхельбекера, А. И. Одоевского, П. А. Вяземского, Е. А. Баратынского, A. А. Дельвига, Н. М. Языкова, Д. В. Веневитинова, М. Ю. Лермонтова, Ф. И. Тютчева. Каждый из них шел в поэзии своим путем, оставив нам прекрасные образцы стихотворного искусства.
В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Ты лети, мой соловей,
Хоть за тридевять земель,
Хоть за синие моря,
На чужие берега;
Побывай во всех странах,
В деревнях и в городах;
Не найти тебе нигде
Горемышнее меня.
У меня ли, у младой,
Дорог жемчуг на груди,
У меня ли, у младой,
Жар-колечко на руке,
У меня ли, у младой,
В сердце миленький дружок.
В день осенний на груди
Крупный жемчуг потускнел,
В зимню ночку на руке
Распаялося кольцо,
А как нынешней весной
Разлюбил меня милой.
1825
Идиллия
Некогда Титир и Зоя, под тенью двух юных платанов,
Первые чувства познали любви и, полные счастья,
Острым кремнем на коре сих дерев имена начертали:
Титир – Зои, а Титира – Зоя, богу Эроту
Шумных свидетелей страсти своей посвятивши. Под старость
К двум заветным платанам они прибрели и видят
Чудо: пни их, друг к другу склонясь, именами срослися.
Нимфы дерев сих, тайною силой имен сочетавшись,
Ныне в древе двойном вожделеньем на путникавеют;
Ныне в тени их могила, в могиле той Титир и Зоя.
1827
Русская песня
Как за реченькой слободушка стоит,
По слободке той дороженька бежит,
Путь-дорожка широка, да не длинна,
Разбегается в две стороны она:
Как налево – на кладби́ще к мертвецам,
А направо – к закавказским молодцам[156].
Грустно было провожать мне, молодой,
Двух родимых и по той и по другой;
Обручальника, по левой проводя,
С плачем матерью-землей покрыла я;
А налетный друг уехал по другой,
На прощанье мне кивнувши головой.
1828
Четыре возраста фантазии
Вместе с няней фантазия тешит игрушкоймладенцев,
Даже во сне их уста сладкой улыбкой живит;
Вместе с любовницей юношу мучит, маня непрестанно
В лучший и лучший мир, новой и новой красой;
Мужа степенного лавром иль веткой дубовой прельщает,
Бедному ж старцу она тщетным ничем не блестит!
Нет! на земле опустевшей кажет печальную урну
С прахом потерянных благ, с надписью: в небе найдешь.
〈1829〉
«Не осенний частый дождичек…»
Не осенний частый дождичек
Брызжет, брызжет сквозь туман:
Слезы горькие льет молодец
На свой бархатный кафтан.
«Полно, брат молодец!
Ты ведь не девица:
Пей, тоска пройдет;
Пей, пей, тоска пройдет!»
«Не тоска, друзья-товарищи,
Грусть запала глубоко,
Дни веселия, дни радости
Отлетели далеко».
«Полно, брат молодец!
Ты ведь не девица:
Пей, тоска пройдет;
Пей, пей, тоска пройдет!»
«И как русский любит родину,
Так люблю я вспоминать
Дни веселия, дни радости,
Как пришлось мне горевать»,
«Полно, брат молодец!
Ты ведь не девица;
Пей, тоска пройдет;
Пей, пей, тоска пройдет!»
1829
«Смерть, души успокоенье…»
Смерть, души успокоенье!
Наяву или во сне
С милой жизнью разлученье
Объявить слетишь ко мне?
Днем ли, ночью ли задуешь
Бренный пламенник ты мой
И в обмен его даруешь
Мне твой светоч неземной?
Утром вечного союза
Ты со мной не заключай!
По утрам со мною муза,
С ней пишу я – не мешай!
И к обеду не зову я:
Что пугать друзей моих;
Их люблю, как есть люблю я
Иль как свой счастливый стих.
Вечер тоже отдан мною
Музам, Вакху и друзьям;
Но ночною тишиною
Съединиться можно нам:
На одре один в молчанье
О любви тоскую я,
И в напрасном ожиданье
Протекает ночь моя.
〈1830 или 1831〉
«Пусть нам даны не навсегда…»
Пусть нам даны не навсегда
И жизнь, и жизни наслажденье,
Пусть, как падучая звезда,
Краса блестит одно мгновенье,
Да будет так! Закон богов
Без ропота благословляю,
А все на путь мой я цветов,
Как жизнь минутных, рассыпаю.
〈?〉
«Нет, я не ваш, веселые друзья…»
Нет, я не ваш, веселые друзья,
Мне беззаботность изменила.
Любовь, любовь к молчанию меня
И к тяжким думам приучила.
Нет, не сорву с себя ее оков!
В ее восторгах неделимых,
О, сколько мук! О, сколько сладких снов!
О, сколько чар неодолимых!
〈?〉
Н. М. Языков
Песня
Мы любим шумные пиры,
Вино и радости мы любим
И пылкой вольности дары
Заботой светскою не губим;
Мы любим шумные пиры,
Вино и радости мы любим.
Наш Август смотрит сентябрем[157] —
Нам до него какое дело!
Мы пьем, пируем и поем
Беспечно, радостно и смело.
Наш Август смотрит сентябрем —
Нам до него какое дело?
Здесь нет ни скиптра, ни оков.
Мы все равны, мы все свободны,
Наш ум не раб чужих умов,
И чувства наши благородны.
Здесь нет ни скиптра, ни оков,
Мы все равны, мы все свободны.
Приди сюда хоть русский царь,
Мы от бокалов не привстанем.
Хоть громом Бог в наш стол ударь,
Мы пировать не перестанем.
Приди сюда хоть русский царь,
Мы от бокалов не привстанем.
Друзья! бокалы к небесам!
Обет правителю природы:
«Печаль и радость – пополам,
Сердца – на жертвенник свободы!»
Друзья! бокалы
