Добро пожаловать в город ! (сборник рассказов) - Шоу Ирвин

-- Итальянец,-- рассказывала Максина,-- у него богатые поместья по всей Италии и хорошая работа в Нью-Йорке, пятнадцать тысяч долларов в год, но вся проблема заключалась в том, что он не любил Муссолини.

-- Твердый характер, ничего не скажешь,-- тихонько прокомментировал Датчер.-- Просто замечательный характер.

-- Мы были обручены, собирались уже пожениться,-- говорила все громче Максина, обращаясь к Долли,-- но две недели спустя он бросил работу -- решил отдохнуть, мой маленький итальяшка, расслабиться.-- И засмеялась, но в смехе ее чувствовалась легкая печаль; она рассеянно гладила Датчера по голове.-Стоит мне встретиться с мужчиной -- и он начинает расслабляться.

Макамер включил радиоприемник: Гитлер еще не дал ответа на предъявленный Чемберленом ультиматум, сообщал диктор из Лондона; потом оркестр грянул "Может, я ошибаюсь, но мне кажется, что ты прекрасна".

Датчер снизу внимательно изучал лицо Максины: круглое, полное лицо, небольшой ротик,-- казалось, Бог так и создал ее, уже с аккуратно, густо накрашенными губами.

-- Ты очень хорошенькая,-- на полном серьезе отметил он.

Максина улыбнулась.

-- Да вроде ничего! -- И похлопала его по руке в знак благодарности за такую оценку.-- Немножко, правда, потолстела сейчас -- в Нью-Йорке я пила много вина. Долли, я слышала, Глэдис выходит замуж за Эдди Лейна. Это правда?

-- В октябре,-- подтвердила Долли.

Максина вздохнула.

-- Ах, эта Глэдис! Старик Эдди Лейн заколачивает по пятьсот тысяч в год. Мы с ней вместе учились в средней школе. Все дело в нефти. Этот старикашка Лейн увяз по самый пупок в нефти. Он за мной бегал целых два года -- как мальчишка за красивой пожарной машиной. Какая же я дура, что уехала в Нью-Йорк!

Датчер засмеялся, глядя на нее снизу вверх.

-- Какой у тебя свежий взгляд на финансовые вопросы!

Максина тоже засмеялась за компанию.

-- Деньги есть деньги. Если я еще немного растолстею, то и "Рипаблик" от меня откажется. Куда же мне в таком случае податься?

-- Я напишу пьесу,-- попытался успокоить ее Макамер, сидя за баранкой.-- Будешь играть в ней в Нью-Йорке.

-- Предпринимала я попытки и в этом направлении,-- мрачно призналась Максина.-- Но, знаешь, я придумала другой выход -- застраховала своего отчима...

-- Боже мой! -- воскликнул Датчер.-- На какую же сумму?

-- Пятьдесят тысяч.

-- В таком случае мы при деньгах. Немедленно останови машину и купи мне "линкольн"!

-- Ха! Я выплачивала за него страховку три года, а он с лихвой отплатил мне: взял и женился... на маленьком ирландском цыпленке, официантке из Сан-Луис-Обиспо.

Все так и покатились от смеха.

-- Ты просто чудо! -- Датчер притянул ее к себе и поцеловал.

Она ответила вежливым, сдержанным, старательным поцелуем, с легким налетом вульгарщины. "Нет, это не то,-- думал про себя Датчер, снова роняя голову ей на колени,-- но все же..." Он, усидчивый читатель Спинозы, поклонник Джона Мильтона...

-- Говорит Берлин,-- раздался голос диктора в приемнике.-- Город погрузился в полную темноту. Фюрер пока не дал ответа на английский ультиматум. На берлинских железнодорожных вокзалах наблюдается постоянное перемещение воинских частей, а воинские составы один за другим отправляются к польской границе.

Джаз-банд начал играть "Бегин з Бегин", а Максина увлеченно рассказывала Долли о другой своей подруге, которая вышла замуж за семидесятилетнего старика, владельца четырнадцати кварталов недвижимости в Даунтауне Кливленда.

-- Город погрузился в полную темноту,-- прошептал Датчер.

Лежать на спине очень удобно. Вообще все не так плохо складывается. Вот они мчатся на автомобиле, в ночи, к новой для него стране, с новой для него девушкой; правда, и едут-то всего до Тихуаны и рядом сидит хотя и красивая девушка, но в привычном смысле, да еще набирающая жирок, а не такая яркая красотка, которую не стыдно взять с собой, чтобы посетить своего старого профессора этики в Апхерсте. В любом случае лучше, чем сидеть одному в баре и все время думать: "Еще подожду десять минут, потом выйду куплю другую газету -- посмотрю, что они вообще могут сказать". Повернулся, зарылся лицом в рыжий мех лисицы и сразу почувствовал крепкий запах духов -- гораздо приятнее, чем вонь кожи и бензина на заднем сиденье.

-- Князь Матчабелли! -- провозгласил Датчер.-- Эта лиса однажды упала в колодец князя Матчабелли и утонула. Какая прекрасная смерть! Макамер, я тебе не рассказывал о Цинтии Мессмор, моей и мисс Финч сокурснице? Вышла замуж за старика Шама Гунана, из одиннадцатого избирательного участка...

-- Не-ет,-- удивился Макамер.

-- Какой блистательный брак! -- не унимался Датчер.-- По три дня в неделю этот Шама проводил в наркологическом центре, но, когда трезвел, зарабатывал по семьсот шестьдесят тысяч долларов в год. Занимался канализацией, по сути дела канализационный магнат; по самый пупок увяз в...

-- Ты что, смеешься надо мной? -- сурово перебила Максина.

Датчер понимал -- пора прекратить кривляться,-- но ничего не мог с собой поделать; поднялся, сел.

-- Да, не нужно было мне изучать эту сексологию! -- сокрушенно вздохнул он.-- Секс -- это опиум для народа! Включи приемник, Макамер.

Долли осуждающе качала головой, глядя на него, но Датчер притворился, что смотрит в окошко и не видит ее укоризны. Да, сейчас он мерзок, и ему это нравится. Сегодня ночью он хочет быть каким угодно: гадким, злобным, благородным, галантным, как лорд, смирным, послушным -- любым, на любой вкус. Желает разбередить свои уснувшие эмоции. Он не может ее полюбить, не может заставить ее полюбить себя, но может заставить ее сердиться на себя и таким образом добиться над ней победы, а потом...

-- Говорит Париж,-- послышался в динамике голос диктора.-- В городе полное затемнение. Кабинет министров совещается с семи часов вечера.

Макамер выключил радиоприемник. Датчер чувствовал на себе взгляд Максины; повернулся к ней лицом, мило ей улыбнулся. В конце концов, он сидит рядом с красивой девушкой, фигура у нее прелестная, к тому же им быть в одной компании до завтрашнего вечера.

-- И в таком виде ты собираешься завтра на бега? -- изумилась Максина.-- Без галстука?