Ирвин Шоу - Добро пожаловать в город ! (сборник рассказов)

-- У девушки бывают разные периоды в одежде, как в творчестве Пикассо,-- возразила она.-- К тому же знай я, что встречу тебя по пути,-конечно, вырядилась бы умопомрачительно, не меньше.

-- Вот это уже другой коленкор! -- похлопал он ее по плечу.

Опять они шагали, и Пол то и дело бросал на нее искоса любопытные взгляды: знакомое, продолговатое лицо, такой знакомый большой рот -- на губах, как всегда, наложено помады чуть больше, чем требуется; маленькие зубы придают лицу, когда она улыбается, типичное выражение маленькой девчонки из воскресной школы.

-- Что-то ты подозрительно худеешь, Пол,-- заметила Хэрриет.

Пол согласно кивнул.

-- Я худой как щепка. Веду активную, расчетливую жизнь аскета. Ну а ты как поживаешь?

-- Я вышла замуж,-- помолчав, сообщила Хэрриет.-- Ты об этом слышал?

-- Слышал. Когда в последний раз мы переходили через Шестую авеню, "L-бар" был еще там. Иногда меня охватывает острый приступ ностальгии по "L-бару" на Шестой авеню.

Загорелся зеленый, и они быстро перебежали через перекресток.

-- Ночью девятого января тысяча девятьсот сорокового года,-- Пол поддерживал ее под локоть,-- тебя не было дома.

-- Вполне возможно, чему здесь удивляться? Я теперь взрослая девушка, могу и загулять.

-- Я случайно проходил мимо твоего дома и заметил, что света в квартире не было.

Свернули на Девятую улицу.

-- Помню, как жарко было у тебя, словно в оранжерее георгин в Ботаническом саду.

-- У меня плохая кровь,-- с серьезным видом сказала Хэрриет.-Сказываются годы недоедания в Массачусетсе.

-- Но самое приятное в тебе -- что ты никогда не спишь.

-- У каждой женщины есть какая-то свойственная только ей добродетель. У одних -- красота, у других -- смазливость; у меня своя -- я никогда не сплю. В этом и кроется причина моей популярности...

Пол широко улыбнулся.

-- Заткнись!

Хэрриет улыбнулась ему, и оба весело фыркнули.

-- Ты знаешь, что я имею в виду, не притворяйся,-- упрекнул он ее.-Всякий раз, когда я звонил тебе в два, три часа ночи, ты немедленно приезжала -- такая милая, с блестящими глазами и в полном ажуре: ресницы накрашены, брови ухожены, на губах помада... Все на своих местах.

-- Да, в молодости я обладала громадной силой сопротивления и не поддавалась сну.

-- Утром мы обычно завтракали под музыку Бетховена -- час прослушивания его главных шедевров. Бетховен звучал -- по особому разрешению его чести мэра города -- с девяти до десяти утра.-- Пол на мгновение закрыл глаза.-Этот маленький цветочек -- мэр для влюбленных.-- Открыл их и посмотрел на эту получужую-полузнакомую женщину, шедшую рядом с ним.

Как он лежал тогда, тесно прижавшись к ней всем телом, задумчиво наблюдая за еще горевшими в девять вечера огнями на вышках города в рамке большого окна своей спальни на фоне черного неба... А та ночь, когда она во сне прижалась ближе к нему, поглаживая его затылок, и ее мягкая рука ощущала его колкие, короткие волоски -- накануне вечером он постригся; она провела по ним рукой против шерсти, улыбаясь, не открывая глаз...

-- Что за восхитительное создание -- мужчина...-- прошептала она; вздохнула и чуть слышно фыркнула; снова заснула, не убирая руки с его бритого затылка.

Вспоминая все это, Пол улыбался.

-- Ты что, все смеешься над моим нарядом?

-- Нет, просто вспомнил одну фразу, которую когда-то где-то слышал: "Что за восхитительное создание -- мужчина..."

Хэрриет бросила на него осторожный, холодный взгляд.

-- Кто это сказал?

Пол подозрительно скосил на нее глаза.

-- Освальд Шпенглер1.-- И добавил: -- Удачно сформулировано.

-- Мне тоже так кажется,-- кивнула Хэрриет и пошла чуть быстрее.

Миновали небольшой, захудалый бар, где любили сидеть вечерами всю зиму напролет, заказывали мартини, а потом говорили, говорили и смеялись так громко, что посетители за другими столиками поворачивались к ним и тоже улыбались. Пол ожидал -- Хэрриет что-то скажет об этом их любимом баре, но она прошла мимо, даже не заметив его.

-- Посмотри -- ведь это бар Эдди!

-- Угу! -- резко кивнула Хэрриет.

-- Он собирается готовить свои мартини из шерри, когда у него кончится запас французского вермута,-- сообщил Пол.

-- Какой ужас! -- скривилась Хэрриет.

-- Это все, что ты хочешь сказать?

Сколько раз ему приходилось заглядывать в этот бар, когда он разыскивал ее повсюду...

-- Ну а что, по-твоему, я должна сказать?

Хэрриет, кажется, в самом деле искренне озадачил его вопрос, но Пол так до конца никогда и не мог понять, когда она говорит ему правду, а когда лжет, и, нужно признаться, это ему не удалось и за последние два года.

-- Можешь больше ничего не говорить. Я просто могу пригласить тебя туда, и мы что-нибудь там выпьем.

-- Нет, спасибо. Мне и правда нужно как можно скорее сходить в магазин Ванамейкера и вернуться домой. Как-нибудь в другой раз.

-- Ладно,-- кисло откликнулся Пол.

Повернули на Девятой улице и пошли по направлению к Пятой авеню.

-- Я знал, что непременно где-нибудь тебя встречу, обязательно встречу! -- говорил Пол.-- И все думал и гадал -- что же тогда произойдет?

Хэрриет промолчала, с рассеянным видом разглядывая высокие здания на другой стороне улицы.

-- Ты что, больше не собираешься со мной разговаривать? -поинтересовался Пол.

-- И что же произошло?

-- Время от времени,-- начал он,-- я встречаю девушку, с которой когда-то был знаком...

-- В стране их полным-полно, могу тебя заверить.

-- В стране полным-полно чьих-то бывших девушек.

Хэрриет кивнула.

-- Это как-то не приходило мне в голову. Но ты прав.

-- И рассуждаю так: разве не милая, порядочная, воспитанная девушка? Почему же в таком случае меня больше не тянет к ней? Удивительно! А знаешь, моя первая девушка стала полицейским. Прошлым летом она одна справилась с вооруженным гангстером на Кони-Айленде. Мать никогда ее не выпускает из дома в полицейской форме -- ей стыдно перед соседями.

-- Вполне естественно.

-- Другая моя знакомая девушка, изменив имя, танцует сейчас в Русском балете. На днях я пошел в театр посмотреть, как она танцует. У нее ноги как у нашего известного бейсбольного полузащитника Фордхэма. А мне она казалась такой красивой... Я и тебя считал красивой.

-- Мы с тобой были очень хорошей парой,-- молвила Хэрриет,-- одно мешало -- тебе постоянно приходилось бриться. Эта электробритва... никогда ее не забуду...

-- Отказался я от нее...

А вот и его старый дом... Глядя на подъезд, он отчетливо вспоминал, сколько раз они с Хэрриет входили в этот дом и выходили из него в былые дни: моросит дождь; сыплет утренний снежок, и лошадка молочника смирно стоит на побелевшей улице...

Они остановились и стали смотреть на старый, из красного кирпича, с ветхими ставнями дом, уделяя особое внимание окну на четвертом этаже: столько раз они оттуда выглядывали -- узнать, какая на дворе погода... Пол, конечно, не забыл того первого раза, одной зимней ночью, когда они с Хэрриет тихо проскользнули вот через эту дверь.

-- Таким я был вежливым -- просто загляденье,-- тихо произнес он.

Хэрриет улыбнулась, понимая, о чем он.

-- Ты все время ронял ключ на землю и повторял: "Господи! Господи!" -пытаясь нашарить его руками.

-- Я так нервничал... Хотел, чтобы ты точно понимала, какие нас связывают отношения, не питала никаких иллюзий. Просто хорошие друзья, хорошо понимающие друг друга; есть другая девушка, она возвращается из Детройта через шесть недель,-- никаких притязаний ни на меня, ни на тебя...

Пол снова бросил печальный взгляд на окно на четвертом этаже, улыбнулся.

-- Какой я был дурак!

-- До чего милая, тихая улочка...-- Хэрриет тоже не спускала глаз с окна на четвертом этаже; покачала головой, снова взяла Пола за руку.-- Я все же должна добраться до Ванамейкера.

Последовали дальше.

-- Что ты собираешься там купить? -- поинтересовался Пол.

Хэрриет промолчала,-- по-видимому, не знала, что ему ответить.

-- Ничего особенного. Мне нужны вещички для младенца. У меня скоро будет ребенок.

Посторонились, чтобы дать возможность пройти маленькой женщине с четырьмя таксами,-- вся упряжка с лаем опередила их.

-- Смешно, правда,-- у меня ребенок! -- улыбнулась Хэрриет.-- Я целый день лежу и думаю, как все это будет. Кроме того, сплю и пью много пива -теперь ведь нужно кормить двоих. Но мне еще никогда в жизни не было так приятно.

-- Ну,-- угрюмо заметил Пол,-- по крайней мере, из-за твоей беременности мужа не заберут в армию.

-- Может быть. Но он такой яростный патриот -- хоть куда.

-- Очень хорошо. Когда он окажется в Форт Дикс, я буду встречаться с тобой в Вашингтон-сквер, куда ты будешь вывозить на прогулку в колясочке своего бэби. А чтобы отвести любые подозрения, я надену полицейскую форму. Я не такой заядлый патриот, как твой муж.

-- Но тебя все равно загребут, разве не так?

-- Несомненно. Тогда я пришлю тебе свою фотокарточку в форме лейтенанта. Из Болгарии. Меня не покидает странное предчувствие, что меня обязательно направят в Болгарию для защиты какого-то важного стратегического пункта.