Кладовая солнца. Повести, рассказы - Михаил Михайлович Пришвин

друга и полетят, кружась, одна возле другой над цветами, и выше, и все выше и выше, пока не достигнут простора над лесами и ветер не понесет их вместе неизвестно куда. Но так редко бывают такие встречи! Все больше как-то не узнают друг друга лесные существа: сколько веток чужих между собою кивают, машут весь день, как хлещет береза ветвями молодую елочку.

Так точно и у нас, когда мы по лесу идем, ищем и про себя все ждем и ждем, когда наша душа встретится…

Закат солнца

Нарочно не спряталось совсем, а остался глазок, – солнце сказало себе: «Подожду, хоть одним глазком на все погляжу, как-то живете вы без меня».

Утром

Утро рождалось опять в тумане и потом разгорелось во всем великолепии. Елки стоят обновленные, сосны поставили свечи.

Что-то тревожно вороны кричат – не вылетели ли уж их дураки из гнезд? Сирень цветет, и ландыш в бутонах.

Кругом все спешат, радуются, перебивают друг друга и в споре, разлетаясь, наполняют лес, как в игре в свои соседи: «всеми недовольны».

Лапки собачьи

Это малюсенькие белые цветочки на зеленом мху под сосной, девять-десять, больше или меньше пальчиков в лапке, и множество лапок тесно вместе под белой березой на зеленом мху раскинулось, как белый платок.

Тропинки

Полезная растениям пыль из-под ног человека ложится всегда по бокам тропинки, и вот отчего ранней весной, когда зеленые иголочки не пробили даже и лужи, когда бодрая озимь еще не справилась с какой-то рыжей мочалкой и плесенью, по бокам тропинки, поддержанная пылью удобрительной из-под человеческих ног, ярко зеленеет первая травка.

Одуванчики

Пока еще на лугах всюду желтеют во множестве цветы, но скоро, в июне, они превратятся в известные превосходные одуванчики, шарообразные сцепления темных семечек на белых крылышках.

Сколько тысяч и даже миллионов детей будут помогать ветру их раздувать, сколько стариков, глядя на них, будут вспоминать свое детство. А мне одуванчик напоминает, что вместе с ним появляются на болотах молодые бекасы, птичка не больше одуванчика с длинным странным носиком. И тут же начинается серьезная натаска собаки по молодым бекасам.

Июнь

Грачи

Молодые сейчас в таком положении, что могли бы вполне летать и сами кормиться, но еще опыта нет. И большие вполне грачи, только носы не белые, а черные, и сидят хорошо укрытые в глубине елки, а родители таскают им весь день пищу. Самое трудное время родителям!

Медуница и можжевельник

Сквозь можжевельник, корявый и неопрятный, проросла роскошная красавица медуница и на свету расцвела. Можно было подумать, что это сам можжевельник расцвел!

Иные прохожие так и думали, очень дивились, говорили: «Бывает же так: такой неопрятный, такой корявый, а в цветах лучше всех в это время. Бывает же так!»

«Бывает, бывает!» – отвечали басами шмели на медунице. Сам можжевельник, конечно, молчал.

Безыменные цветы

А то бывает, мельчайшие белые цветочки, чашечкой в пять лепестков, так расположены в соцветье, будто ювелир готовил гнезда, чтобы в каждое вставить бриллиант.

Но вместо бриллианта в летнее время в каждое гнездышко вставляется росинка, и в солнечных лучах она тоже переливается всеми цветами, как бриллиант.

Шиповник

Новоселы дачные сплошь да рядом борются с женами: мужья берегут лес, жены стремятся расширить площадь для ягод и овощей. Борьба эта почти у всех ведется с разным успехом.

У наших знакомых была борьба за большой куст шиповника, угнетенный большими тенистыми деревьями. Борьба за деревья началась в пользу женщин: деревья срубили. Вот тогда-то муж собрал силы, и стал бороться за шиповник, и победил. Тогда произошло на даче событие, похожее на чудо: куст шиповника, угнетенный, вышел на свет, и зацвел в сентябре, и цвел до морозов.

С тех пор прошло несколько лет, и когда часто просят хозяев показать им свой сад, хозяева прежде всего показывают на разросшийся куст шиповника и рассказывают, как он, освобожденный от тени, бушевал в сентябре до морозов.

Трясогузка

Новый квартальный столб в лесу, а рядом лежит старый поверженный, трухлявый, разъедаемый насекомыми. Новый столб в лесу утвержден в трех лицах: с тремя разными цифрами. На всех просеках животные, пересекающие их, столб сразу заметили, некоторые даже отпрыгнули, пока трясогузка не села на его макушку.

Когда увидели трясогузку, как она трясет хвостиком и капает на лысинку нового посланника от человеческого мира, то мало-помалу привыкли: стоит и стоит столб – какое нам-то дело!

Перед дождем

В лесу перед самым дождем бывает такая тишина, такое напряжение в ожидании первых капель дождя! Каждый листик, каждая хвоинка показываются как в своем роде единственные. Смотришь и знаешь: нет такого другого листика, нет такой другой хвоинки, и в то же время они, единственные, делают то же, что все.

Заячья капуста, мелкая травка, чтобы лучше показаться, даже на пень взобралась!

Вот и я тоже вхожу к ним, и мне кажется, все они в своем выражении, как люди, лицами своими повернулись ко мне и просят дождя.

Как будто это от меня зависит!

– А ну-ка, старик, – сказал я на пробу дождю, – будет тебе нас томить, начинай!

Или дождик послушался, или, как говорят, все так сошлось: дождик пошел.

Лесная поляна

Брошенная дорога через лесную поляну заросла дымящейся травкой, той самой, на какой мы в детстве гадали: что выйдет, если, сжав пальцы, проведешь по стебельку, – круглый венчик – курочка или венчик с хвостом – петушок. Теперь эта трава, стебелек к стебельку, собралась на брошенной дороге, отмечая собой на цветущей поляне путь человека, и далеко курилась розовым дымком.

А лучше всего была лесная гвоздичка, не красная, не малиновая, а пре-красная, с зубчиками, с мелкими, точно поставленными белыми крапинками.

Повилика выползла на песчаную дорожку, белая и розовая, пахнет по-прежнему чем-то далеким из детства, что ни за что не вспомнишь.

Не могу представить себе, как и чем пахнут цветы тому, у кого детства не было.

Живое дерево

Удалось роскошное влажное летнее утро. Знакомый зяблик распевает на елке. Скворцы летают уже семейными табунками. Молодые грачи вылетели в поля и там иногда такими дураками сидят на тонких веточках какой-нибудь ивы, где настоящие грачи нипочем не присядут.

У нас молодые грачи