Смерть старого Ооза - Майк Манс

~

С каждым периодом становилось всё теплее, даже, можно сказать, жарче. Ооз говорит, что он таких не помнит, но «старики, которые были в эпоху его юности, до Великого холода о таких рассказывали». Однако, в последнее время он больше думал, чем говорил, объясняя это тем, что мышление всё четче и Истина становится доступной, как никогда. Синки долго ожидали, когда же Ооз породит нечто, достойное Декра и Скрата.- Мир идет большими циклами, по множеству периодов. В период, когда теплее, синков рождается больше, а потом они почти все умирают. Значит Истина устает рожать синков, Истина охладевает, но потом синки возвращаются к Истине, и их мудрость разогревает ее вновь, позволяя дальше создавать и творить. - наконец высказался Ооз. Вопль удивления стал моментальным следствием этой фразы.- Ты хочешь сказать, что мы все не просто возвращаемся к Истине, но что Истина беспомощна без синков? – гневно воскликнул Цув. Скептики недовольно закричали.«Истиноборец!», «Еретик!», «Самозванец!» - раздавались голоса скептиков. И, кажется, несмотря на величие мысли Ооза, многие отвернулись от него, испугавшись таких его слов.- Не поймите меня неправильно, - поспешил оправдаться тот, - я не имел в виду, что синки величием равны Истине. Но мы с вами знаем, что синки – венец творения. Но ведь что-то заставляет Истину порождать нас? Помните же, что было, когда вы появились на свет?- Было жарко и некоторое время больно - сказал один молодой синк по имени Кег, который считал себя учеником Ооза, и не был готов сразу стать скептиком, отвернувшись от учителя, не дав тому шанса объясниться.- А потом что было? – спросил Ооз.- Потом постепенно я стал слышать вас, и понял, что я живу. – продолжил тот же ученик.- Да, все помнят подобный опыт. – согласился Ооз, - Но напомни нам, Кег, когда же это произошло?- Три периода назад, учитель! – отчитался тот.- Кто-нибудь, кроме молодого Кега, чувствовал жар и боль три периода назад? Кто-то родился вместе с ним?Стали раздаваться выкрики: "Я!". Ооз выслушал гул голосов, и продолжил:- Вселенная порождает каждого из нас, причем многих – одновременно. Но никто, кроме рождающихся не чувствует жара и боли. - все молчали, обдумывая слова, - Тепреь подумаем вот о чем: Теория, что синк испытывает боль оттого, что не может привыкнуть к разуму и жизни – лишь теория, и она весьма догматична, не более. Нет ни единого подтверждения такой теории! И синк не сразу слышит нас и других, но, когда боль кончается, он начинает слышать нас, живых. Так вот, я думаю, логичнее и мудрее будет предположить, что эта боль есть отголосок боли Истины, отдающей жар во имя нашего рождения. Истина страдает от рождения синка, и клочок ее разума несет нам клочок ее же боли. Представляете, как велика та боль, что осталась в ней?Он на время замолчал, и синки задумались. Стояла тишина.- К чему ты это? Как это связано с твоей ересью о том, что синки потом восстанавливают Истину? – спросил Цув. В его голосе сквозила уверенность, что их этого спора он точно выйдет победителем. И многие скептики были с ним в этом согласны.- Зачем же Истине рождать нас в боли? Проще было бы прекратить процесс. Зачем сверхразуму обрекать себя на боль, если нет в этом вселенского замысла? – Ооз продолжил рассуждения, - Истина сверхсознательно страдает потому, что каждый новый синк нужен ей. А чем ценен синк? Тем, что он мудреет, набирается мыслей за время своей жизни. Значит, после смерти синка, его мысли и мудрость идут на пользу Истине. Простая цепочка рассуждений, Цув.Среди сторонников Ооза стали раздаваться радостные крики. Да, было чем восторгаться! Жизнь стала иметь высший смысл, а смерть – не конец, а лишь возвращение к Истине! И, судя по числу выкриков, скептиков стало меньше. Необычайная теория, на грани самой ереси, стала казаться синкам необходимой – она объясняла гораздо больше, чем усложняла, а это – признак великой мысли. Казалось, синки почти осознали Истину, благодаря Оозу.- Да , это красивая теория, - молвил слегка уязвленный Цув,- но раз мы все лишь инструмент, то где же свобода личности в выборе собственной мысли? Как можно говорить о смысле жизни каждого из нас, если мы всё равно сольемся в единый сверхразум? – Цув повышал голос и становился более уверенным в своей речи, слыша решительные вскрики поддержки, -Ты можешь быть мудрым, а можешь и глупым, молодым, но всё равно уйдешь в Истину. К чему нам учиться, если наши мысли лишь растворятся в мыслях других?Ооз молчал, обдумывая слова.- И, главное, - решил окончательно разбить его логику Цув, - все замечают, что чем больше синков рождается, тем чаще умирают молодые, чем реже умирают старики! Зачем Истине вбирать в себя глупейших? Как ты объяснишь это, старый Ооз?А что тут можно сказать?- Мне очень жаль, что твои мысли окажутся во вселенской Истине рядом с моими, Цув. Я был бы очень рад, если бы ты оказался прав, и мне не пришлось бы делить Истину с таким скептиком. - парировал Ооз. Стояла тишина, лишь Цув что-то тихо и злобно мычал себе под нос. Да, может он и выиграл этот раунд, но эта победа оставляла двоякое послевкусие: если он прав, то Ооз будет доволен, что никогда не будет един с ним, Цувом. Победа на одном уровне логики обернулась поражением на следующем.Прочие же синки думали о том же, только без эмоциональной подоплеки Цува. Они никак не могли решить: зло или добро несет в себе теория Ооза. С одной стороны - мощный коллективный разум, великие мысли, единение с Истиной в неизбежном становлении частью Ее основы. С другой же стороны - отсутствие свободы личности, как смысла бытия. Да, да! Единственное благо, дарованное синкам – их личность, они ценили и почитали. Но Ооз заставил думать, что их мысли – лишь корм для Истины, источник ее силы, причем мысли любого синка. Так и правда, зачем тогда личность?..

~

Синки окончательно разделились, причем Цува теперь поддерживало большинство. Вновь рожденные, молодые, были на его стороне, так как им не нравилась идея отмирания индивидуальности и обессмысливание их собственной жизни. Более мудрые старики, кроме самого Цува, склонялись к мнению Ооза и вздыхали, что никак не могут умереть, чтобы узреть Истину, став ее основой.- Ого! Я снова вас слышу! Это же снова жизнь! -