Война войне! - Иван Иванович Горбунов-Посадов

Народы-машины

Механизировать мир, обездушить его, превратить народы в покорные машины для исполнения воли их капралов, превратить людей в – мясорубки для превращения их братьев – других людей – в кровавые котлеты, если это нужно их капралам, это достигнуто. И первый капельмейстер в этом деле – кайзер Вильгельм – может быть доволен. Он достиг уже того, что хотел. И за ним все другие капралы человечества, с королевскими, царскими или президентскими выпушками на погонах, все наперерыв напрягают все силы, чтобы достичь того же. И ученые, просвещенные люди всех стран кричат: «Все для войны!» «Все для победы!» Не с порицанием, а с глубоким уже уважением враги встречают распоряжения Вильгельма о превращении всего народа от 16 до 50 лет в военнообязанные. В этом превращении всего народа в военно-государственную машину и враги Вильгельма видят великую, гениальную идею, и враги его подхватывают ее, едва удерживаясь, чтобы не кричать ура великому гогенцоллернскому убийце, ее задумавшему и исполняющему.

Ведь это даже социалистично, наконец, утверждают многие. Все как один, один как все! Все – винтики одного изумительно действующего механизма. Ходят, прыгают, кричать, двигаются, убивают, печатают, мыслят все одно и то же. Все у всех общее – все в одном: «Бей! Убивай! Вперед!» Чем же это не социализм? Осанна царству социализма! Оно уже началось. Несколько миллионов зарезавших друг друга пролетариев, – ну, что ж, это не беда, когда достигнута великая цель равнения всех под одно. Без навоза не бывает урожая.

До чего же ты рабствуешь, несчастное человечество?

Говорить о мире преступно

Призывать режущие сейчас друг друга христианские народы к миру преступно! Да, да, если кто из нас, долженствующих вечно помнить слова Сына Божия: «Мир на земле», если кто из нас будет взывать о том, чтобы люди-братья перестали резать друг друга, тот должен быть наказан за это, как за тяжкое преступление.

Все мы должны вечно помнить слова Христа: «Блаженны миротворцы!», но если кто из нас сейчас хочет исполнить завет Христа и стать миротворцем сейчас, когда сотни миллионов христиан распаляются ненавистью друг к другу и влекутся без пощады уничтожать друг друга, такой человек должен быть наказан за это, как за тяжкое преступление!

И есть еще безумные или подлые люди, которые уверяют, что война возвысила религию в душе народов.

Два поляка

Вот что рассказывал моему другу раненый в В-ском госпитале. Однажды съехались из своих цепей два дозорные: из русской армии русский поляк и из германской армии – познанский поляк. Слезли с лошадей, присели. Беседа завязалась самая оживленная. Покурили. Германский поляк рассказывал о доме, о жене, о детях. Накурившись, наговорившись, они встали. Германский поляк стал взлезать на лошадь. И в это время русский поляк выхватил шашку и раскроил ею ему голову.

Потом он взвалил германского поляка себе на лошадь и поскакал к своей линии, вероятно, желая доложить, что он молодецки убил и приволок германского часового.

Германцы заметили его. Затрещали ружья и вслед затем пролетело ядро, которое оторвало ему ногу. Лошадь домчала его до линии, истекающего кровью, с трупом убитого им германского поляка, с которым он за несколько минут братски беседовал.

Передававший это моему другу солдат, лежавший потом с этим поляком в полевом лазарете, рассказывал, что поляк очнулся там душою, и перед ним все вставал зарезанный им после дружеской беседы познанский поляк и его жена и дети.

Христос, Германия и Англия

После проповеди на горе Христос сказал слушавшим Его, чтобы они собрали вместе все, что у них есть. И они собрали вместе все, что было у них, и братски разделили все, и все насытились, и всё были счастливы радостью своего братства. И эту братскую жизнь Он навеки заповедал народам. А сейчас два огромные, называющие себя христианскими, нации стараются заглушить, извести голодом одна другую, замучив миллионы жизней, и меж ними жизни миллионов бедных детей, которым всего тяжелее муки истощения. Какое дьявольское попрание всякого братства в мире, какое сатанинское надругательство над истиною Христовой! И все из выгоды, выгоды и выгоды человеческих поработителей и эксплуататоров!

Дитя

По средине улицы идет бедно одетый, худой, с испитым лицом мальчуган, лет 6-ти. Он кричит сам себе: «раз! два! три!» – и вскидывает по солдатски ногами под эти свои окрики. Он идет нарочно по середине улицы, как солдаты. Он весь погружен в это, весь ушел в это, священнодействует.

Бедное дитя! В нем весь ужас, вся тьма переживаемого. В нем сейчас вся Европа, ушедшая сейчас вся в это. В нем Европа ближайшего будущего. С тротуаров на него улыбаются, проходящие, а я стою с сдавленным сердцем и долго-долго с бесконечной тоской смотрю вслед за этой удаляющейся по средине улицы фигуркой, вскидывающей ногами и выкрикивающей:

«Раз! Два! Три!»

Оправдания войны

Война ужасна, но самое ужасное и ужаснейшее – это оправдания ее, доходящие до возведения ее в орудие прогресса и культуры, доходящее даже до освящения ее, и заражение этими мыслями масс человеческих. Вот что ужасно. «Война – это очищающая силаамская купель», провозгласила на днях с кафедры одна образованная женщина. «Все простится вам, но хула на Духа Святого не простится». Эти оправдания и освящения войны указывают на то, что это величайшее преступление после окончания этой войны опять и опять может возобновиться, и с большею еще силою. Оправдание и освящение братоубийства в уме человеческом – вот в чем ужас. И никогда еще в мире это не было так ужасно, так огромно и безумно, как сейчас.

Роза Люксембург

Да здравствует великое, прекрасное, женское сердце! Да здравствует гражданка всего мира Роза Люксембург!

В то время, когда вожди Германии натаскивали миллионы своих, обезумлеваемых жестокостями военщины и лжами кайзеризма, патриотизма, пангерманизма солдат, натаскивали их, как натаскивают псов, на приближавшуюся кровавую мировую охоту за братьями-людьми, – в то время, когда миллионы сильных мужчин, повинуясь свистку своего коронованного атамана, готовились к мировому разбою и прыгали, как механические куклы, под крики на них их дядек, учась колоть и пристреливать людей-братьев, – в это время она, женщина, выступила всенародно перед массами народа с протестующим протестом против военщины, против казарменного кнута, против солдатских цепей, сковывающих миллионы юношей Германии для того, чтобы вырвать из них разум, волю, сердце, все божеское и человеческое, и заменить их