Совращенный поселянин. Жизнь отца моего - Никола Ретиф де ла Бретонн
Совращенный поселянин. Жизнь отца моего читать книгу онлайн
— Эдмон, я доволен вами; вы делаете все, что можете, и если у вас есть недочеты в работе, это не по вашей вине, а из-за недостатка способностей. Дитя мое, я люблю тебя потому, что ты добряк, и буду говорить с прямотой, свойственной нам, Ретифам, еще в большей мере, чем бургундцам. Вероятно, ты заметил, что я как бы отдаю предпочтение Дэгморту и отличаю его: он мой двоюродный брат, сын моей тетки, заменившей мне мать. Но это еще не все, он на редкость одарен, и я поставил себе целью всеми средствами развить таланты, какими его наделила природа. Я убежден, что молодой человек составит себе имя и прославит нас всех. Вот все, что я хотел о нем сказать. Теперь поговорим о тебе. Носиться с тобой, как с ним, было бы напрасной затратой времени и сил: у него живой ум, у тебя нет оного[132]. Я говорю без обиняков: другой польстил бы тебе, а я выкладываю всю правду. Однако, любезный Эдмон, тебе не надобно жаловаться на судьбу, ты отнюдь не обездолен. Не стану распространяться об этом предмете. Скажу только, что если бы я мог создавать людей, был бы, как говорили греки, Теантропом {126}, то уж знаю, каких бы я стал преимущественно производить на свет: во всяком случае, не Дэгмортов. Как я тебе говорил, он мой двоюродный братец, и нас связывает более близкое родство. Но мы с тобой носим одинаковое имя, и посему вы для меня равны. Итак, милый племянник, ступай работай и помни, что я твой друг по гроб жизни. Кто знает, не окажешь ли ты мне со временем больше чести, нежели он. Я как чумы боюсь чересчур умных людей и мог бы кое-что о них порассказать, но воздержусь.
Отец любил, рассказывая об этой беседе, подчеркивать места, выставлявшие его в наименее выгодном свете. Дело в том, что, будучи лишен блестящих дарований, он обладал прочными добродетелями, именно теми, какие поистине украшают человека! Неизвестно, что получилось бы из Дэгморта, — сей юноша умер в девятнадцатилетнем возрасте.
Следующей весной Эдмон возвратился к отцу. Он нашел хозяйство в значительно лучшем состоянии, чем в прошлый раз. Дело в том, что еще летом он подготовил себе помощника: то был работник, приходившийся сродни Ретифам. (Все, кто носит это имя как в Анжу, так и в Бургундии, и Дофинэ, происходят из одного рода, — отец неоднократно нам это говорил.) Этому честному малому дали кличку Тулежур {127}. В «Школе отцов» я уже упоминал, откуда пошла эта кличка, но сие полезное сочинение мало известно, очевидно потому, что не слишком хорошо написано, и я снова об этом расскажу.
Мальчику было девять или десять лет. В школе учили катехизис, ученики и ученицы постарше отвечали на вопрос кюре: «Сколько раз надобно прощать ближнему?». Одни сказали: «Седмижды семьдесят», как написано в Евангелии, другие: «Как можно чаще». Когда пастырь обратился к мальчику, тот ответил: — Надобно прощать каждый день.
— Ты прав, дитя мое, — сказал кюре и потрепал его по щеке. — Ты ответил лучше всех: если наш ближний будет обижать нас ежедневно, то мы должны прощать его каждый день.
Этот ответ не позабыли, и мальчику дали прозвище Тулежур: он его оправдал, как это можно видеть в упомянутом сочинении.
Эдмон был весьма доволен поведением юного Тулежура, и между ними завязалась тесная дружба. Этот помощник давал ему возможность кое-когда передохнуть, и он возобновил изучение священного писания, столь полезного для нашей души.
В отчем доме имелась полная Библия, разве чуть переделанная на галльский лад, но благодаря этому вечные истины, заключенные в этой древней-предревней книге, казались еще наивнее и трогательнее. Именно в Библии Эдмон, обладавший открытой душой, почерпнул ту возвышенную философию, которая была ему присуща впоследствии. Библия привила ему вкус к патриархальным добродетелям. В книге Левит, в книге Чисел, а главное, во Второзаконии он обретал основы справедливости и источник всех законов. Книги Премудрости вызывали его восхищение; он почерпнул в них милые сердцу правила разумной бережливости, а также правила поведения супругов; наконец, чтение убедило его в том, что брак единственное законное состояние человека, и ежели нет каких-либо физических препятствий, избегать его равносильно преступлению. Он прочитал писания пророков, но никогда не высказывал нам о них свое мнение: столь уравновешенному человеку, как видно, была чужда их восторженная приподнятость. Из Нового Завета, составляющего вторую часть Библии, он читал своим домашним только евангелие от Матфея, Деяния апостолов и послания апостола Иоанна. Мне неизвестны причины подобного отбора, ибо отец никогда их нам не открывал. Но более всего он восхищался книгой Бытия, постоянно к ней возвращался и читал нам отрывки из нее; его любимым героем был Авраам. Его преклонение перед этим патриархом распространялось на его потомков, ставших ныне предметом недоброжелательства, и отец не раз оказывал им знаки трогательного расположения и относился к ним с уважением[133]{128}.
[Глава III]
Осенью Эдмон не вернулся в Нуайе к адвокату Ретифу. Было решено, что ему надлежит повидать столицу. Он отправился в Париж 11 ноября 1712 года и поступил клерком к прокурору парламента мэтру Молэ.
Здесь царили иные порядки, но Эдмон оставался верен себе. Несмотря на пылкий темперамент, он оказывал уважение представительницам пола, к коему принадлежала его мать; это и предохранило его от распутства; впрочем, Эдмон был трудолюбив, а усердные занятия, как известно, лучшее противоядие против всех пороков.
Мне следует упомянуть о небольшом приключении, бывшем с ним во время путешествия.
На диво выносливый и здоровый, Эдмон не пожелал ехать в почтовой карете и отправился пешком. Он нес на спине, в непромокаемой козьей шкуре свое платье — парадную одежду, два жилета, две пары штанов, восемь сорочек и несколько пар чулок. Весело отмахивал он в
