Режис Са Морейра - Убитых ноль. Муж и жена

Франсуаза дошла до лестницы, положила руку на перила и начала спускаться по ступенькам, продолжая рассказ:

«И вот Юк-Юк прыгнул в прорубь и притворился большим-большим скатом… Ну и ну, — изумились эскимосы, — неужто такой большой скат заплыл в наши воды? Не будем его есть, а лучше постараемся с ним подружиться!». «Как раз этого, — заключила Франсуаза, добравшись до кухни, — и хотел Юк-Юк».

На кухне Франсуаза открыла морозилку, вытащила лоток с едой, поставила в микроволновку, включила ее и снова взяла телефонную трубку.

— Все в порядке, я здесь, — сказала она.

— Ты нашла чего поесть?

— Да, поставила подогреть.

— А что именно? — спросил Джозеф.

— Да так, сама не пойму… по-моему, это мусака[7].

— А, понятно… Ты, и правда, проголодалась.

— Не то слово, — сказала Франсуаза, глядя на свой живот. — Нас ведь тут, как-никак, двое.

— Конечно… Еще один маленький папагено.

— Именно — папагена пока не получилась[8].

— Ты хотела девочку?

Франсуаза попятилась, нащупывая рукой край кухонного стола.

— Да, — ответила она. — В общем, пусть сама решает, когда ей рождаться… Может, она мечтает, чтобы у нее была целая толпа старших братьев!

— Я ее понимаю, — ответил Джозеф. Подумал и добавил:

— Андрес скоро придет. Пиво у него кончилось.

— Ясно, — сказала Франсуаза. — А ты что пьешь?

— А кто тебе сказал, что я пью?

Франсуаза улыбнулась, посмотрела на микроволновку:

— От ЦРУ не скрыться, мсье Овальски.

— Мерзавцы! — сказал Джозеф и сел. Но голова у него закружилась, и он лег обратно на диван.

— Виски, — признался он. — Я пил виски. Как раз прикончил бутылку.

— Черт возьми!.. А больше нет?

— Увы, в баре хоть шаром покати… Только бутылка мескаля, которую Клара привезла из Мексики, но я пока не решаюсь, — сказал Джозеф. — В последний раз, когда я пил мескаль, я вроде бы общался с Иисусом…

Франсуаза бросила угрожающий взгляд на таймер микроволновки.

— И как он поживает?

Джозеф скинул ботинки и растянулся на диване.

— Да ничего, — ответил он. — В раю не жизнь, а лафа, пудрит мозги папочке.

— Каким образом?

— Ну… Рассказывает ему разные байки о том, что якобы видел на Земле, — ответил Джозеф, глядя в потолок. — Рисует ему каких-то дурацких зверюшек… Или уверяет, что у нас тут все прекрасно, замечательно, рай земной… Или что мы все перемерли. И никого не осталось.

— Ну а Бог… Он на все это клюет?

— Да нет, конечно. Ты же знаешь, что он всеведущ, — сказал Джозеф. — Но приколы Иисуса его забавляют, и он позволяет ему трепаться, сколько душе угодно.

— Так ему кажется забавным, что мы все перемерли?

— Ну… наверно, это его развлекает.

Франсуаза посмотрела на микроволновку. «Уже согрелось, наверное», — подумала она, прежде чем встать. Подошла, вытащила лоток, поставила его на стол, нашла чайную ложку и села на стул.

Франсуаза облокотилась на стол, держа трубку в одной руке, а ложку — в другой, и принялась за еду.

— Черт! — вырвалось у нее.

— Что такое?

— Совсем не разогрелось… Плевать, я просто умираю от голода!

Джозеф улыбнулся. Поднял руку вверх и объявил:

— На восьмом месяце беременности будущая мать решила, что мусаку можно есть, как холодную закуску.

Франсуаза проглотила ложку мусаки.

— Подожди, будущая мать сейчас тебе ответит, мало не покажется.

— Только не волнуйся, — Джозеф опустил руку. — Как младенец?

— Спит сном младенца.

— Жаль, что я тебя разбудил.

— Кончай придуриваться.

— ОК… На самом деле я восторге, что разбудил тебя.

— Это перебор!

— Похоже, что я слегка набрался.

— Вот повезло! — ответила Франсуаза. Зачерпнула ложечкой мусаку, посмотрела на нее и выложила обратно в лоток. — Фу, гадость!

Джозеф вытянул одну ногу и сказал:

— Будущая мать не любила холодную мусаку… Слишком поздно она поняла, что отдала бы все, лишь бы Джозеф Овальски накормил ее.

— Ты научился готовить?

— Я научился пользоваться микроволновкой.

— Молодец! — сказала Франсуаза. Проглотила еще ложку и продолжила разговор, заедая мусакой каждую фразу.

— Парню еще и тридцати не исполнилось, а он уже освоил микроволновку… В его родной деревне еще не рождался такой чудо-ребенок… Даже старожилы дивились этому необычайному дарованию… Может, он гений — гадали они.

Франсуаза продолжала есть, ожидая ответа, но ответа не последовало.

— Джозеф! — позвала она.

— Я слушаю.

— Ты как?

— …

— Это была шутка, — продолжала она. — Ты прекрасно готовишь яйца всмятку.

— Я хотел бы, чтобы она вернулась.

Франсуаза отодвинула от себя лоток.

Бросила взгляд на свой коллаж, и у нее мелькнула мысль не отклеить ли одну из сигарет, но она тут же опомнилась.

— Держись, — сказала она.

— Мне осточертело…

— Может, и ей тоже?

— Она тебе так сказала?

— Нет.

Джозеф встал с дивана. Подошел к холодильнику, открыл морозилку и облокотился на край.

— Как тебе показалось — у нее все хорошо?

— Насколько это возможно, — ответила Франсуаза.

— То есть?

— То есть мы живем в дерьмовом, насквозь прогнившем мире… где все, если присмотреться, отвратительно, но ей приходится с этим мириться.

— Так и есть.

— Вот именно.

Джозеф вытащил голову из морозилки и закрыл дверцу.

— По-моему, ты в полном порядке, — сказал он.

Франсуаза вздохнула, посмотрела на лоток с мусакой и отодвинула его подальше.

— Да ничего, — ответила она. — Будет лучше, когда рожу.

— Ты вроде уже придумала ему имя?

— Андрес сказал тебе, какое?

— Нет, он только сказал, что ты уже придумала.

— В общем, да — ответила Франсуаза. — Надеюсь, тебе понравится.

Джозеф постучался головой о морозилку:

— Но ты же не станешь со всеми советоваться.

— Нет, только с тобой.

— Да, но мне-то, в общем, по фигу… Можешь назвать его хоть Фредериком, я переживу.

— Господи, какой кошмар! Ведь приятели будут звать его Фредом?

— Вполне возможно, — Джозеф повернулся спиной к холодильнику и прислонился к нему. — Ты только представь! — продолжал он. — «Эй, Фред, как жизнь?», «Фред, пошли играть в футбол!», «Фред, дай велик покататься».

— Нет уж, — сказала Франсуаза. — Никогда. Они наверняка придумают ему другое имя… Мариус, Матюрен, что-нибудь вроде…

— Да подожди ты. По-моему, людям чихать на свое настоящее имя. У них слишком много других дел, так что они соглашаются на то, которое им уже дали… зачем заморачиваться?

Франсуаза резко выпрямилась.

— А как же Джеймс?.. Это ты называешь не заморачиваться?

— Нет, конечно, — ответил Джозеф. — Но Джеймс — он просто герой. Он — с другой планеты.

— Спасибо, — сказала Франсуаза.

— Не обижайся, я хотел сказать…

— Я и не думала обижаться, я, серьезно, очень тебе благодарна, Джозеф.

— Да?.. Тогда хорошо, — сказал Джозеф. — Не за что.

Франсуаза улыбнулась. Зажала себе нос:

— Алло, алло, это планета Франсуаза, прием!

Джозеф прижал трубку к губам и прикрыл ее ладонью:

— Слышу вас хорошо, планета Франсуаза… на связи Земля… чем могу вам помочь?

— Я ищу планету, где можно курить без вреда для здоровья… и беременные женщины могли бы дымить хоть целый день…

— Неправильный выбор, планета Франсуаза, неправильный выбор. Здесь, на Земле, все опасно для здоровья… даже стареть… Оставайтесь у себя. Оставайтесь у себя.

— Вас понял, планета Земля, вас понял. Беру курс на Марс.

Франсуаза разжала нос, взяла свою ложечку и встала. Открыла шкафчик, на который прицепила свой коллаж, сняла крышку с горшочка с медом и, не вынимая его из шкафа, принялась уписывать за обе щеки.

Джозеф сполз по стенке холодильника, сел на пол и схватился рукой за голову. Задумался:

— А мне бы так хотелось жить на маленькой планете, совсем маленькой, где некуда было бы ездить, путешествовать.

— На такой, как в «Маленьком принце»?

— Ну… чуть побольше. Вроде деревеньки или маленького городка… Чтобы все было как на ладони, и обойти ее можно было в один момент, и все закоулки и тайнички наперечет, и нечего было бы искать в других местах… И чтобы нельзя было уйти на все четыре стороны, и чтобы людям пришлось как-нибудь с этим смириться, и жить себе-поживать, потому что сбежать все равно некуда.

Франсуаза закрыла горшочек и облизала ложку.

— А может, люди бы не смирились? — сказала она.

Джозеф кивнул.

— Не смирились бы, ты права, — сказал он. — Через неделю бы уже глотки друг другу перегрызли.