Королева кобр - Игорь Всеволодович Можейко

Игорь Можейко

Королева кобр

Несколько месяцев назад в Москве скончалась Людмила Александровна Мерварт — замечательная путешественница, крупный ученый-востоковед. Мне неоднократно приходилось беседовать с .Людмилой Александровной, и в повести, предлагаемой вашему вниманию, не выдумано ничего.

Чиновник сочувствовал девушкам. Он был уверен, что министр просвещения никогда не подпишет их прошений, но тем не менее бумаги взял и сказал:

— Пусть они останутся у меня. Когда-нибудь я подложу их на подпись. А там посмотрим, что выйдет...

Девушек было трое. Окончив Бестужевские курсы, они решили держать экзамены за университетский курс для поступления на государственную службу. Женщинам это было строжайше запрещено, ибо, по представлениям власть имущих, даже само словосочетание «женщина — государственный служащий» крамольно и грозит устоям.

Неожиданно сменился министр. Им стал некий Кассо, человек ничуть не прогрессивнее своего предшественника. Но именно его вступление на должность позволило «заговорщикам » провести тщательно разработанную операцию.

...Чиновники в парадных вицмундирах, с надраенными регалиями от скромного Станислава до Владимира на шее — перешептывались, построившись в зале, в ожидании знаменательного момента выхода нового министра.

А министр задержался в кабинете. Не по своей воле. В последний момент его остановил чиновник с папкой в руках.

— Ваше превосходительство, не соблаговолите ли подписать несколько бумаг? Это займет всего три минуты. Четвертый день, как мы не можем разрешить эти мелкие вопросы.

Министр вздохнул И нагнулся над папкой — он не хотел показаться бюрократом.

Сверху лежала просьба истопника министерства отпустить его на три дня в деревню. Отец помирает.

Министр поморщился и подписал. Вторая бумага оказалась такой же незначительной. Третью он подписал не читая. Сквозь полуоткрытую дверь кабинета доносился сдержанный гул актового зала.

...Заявления бестужевок лежали в середине пачки.

На следующее утро в некоторых газетах появились сообщения о том, что министр просвещения собственноручно подписал разрешение сдавать женщинам государственные экзамены.

И министру ничего не оставалось, как подтвердить свое согласие... и одновременно выразить уверенность, что девушкам не выдержать экзаменов.

...Людмила вошла в комнату. За длинным, покрытым зеленой скатертью столом восседал председатель комиссии. Он был вежлив, почти галантен, и в отеческой улыбке его трудно было разгадать угрозу.

— Итак, в чем же вы намереваетесь совершенствоваться?

— Хочу стать преподавателем германских языков.

— Похвально, похвально. И все-таки я посоветовал бы вам отказаться от своего необдуманного намерения. Такая милая девушка... не выдержите... раскаетесь... не справитесь... противоречит назначению женщины...

Речь председателя стекала ровным ручейком с его узкой бороды и разливалась по комнате вязкой жижей недоумений, убеждений и скрытых угроз.

— И все-таки я хотела бы узнать, когда и в каком порядке я буду сдавать экзамены.

— Хорошо. Если вы упорствуете. Итак, государственных экзаменов всего три, и на них дается шесть недель. Вам это, очевидно, известно, но мы, к сожалению, не можем дать вам шести недель. Придется сдать все экзамены за тринадцать дней... И еще одна деталь... — Отеческая улыбка снова возникла на лице председателя . — Вам придется сдавать не три экзамена, а тринадцать...

— Я согласна.

— Так-так... Вы, оказывается, упорны. Тогда разрешите преподнести вам еще один, несомненно, приятный для вас сюрприз. Вам придется держать еще один экзамен, четырнадцатый. Санскрит... Для вас, наверно, не секрет, что мертвый язык санскрит очень важен для...

Председатель так и не придумал, для чего важен санскрит, и замолчал, направив острие бороды в лицо девушке. Но сквозь полуприкрытые веки увидел на лице Людмилы улыбку. Улыбка его смутила. Он наклонил голову и присмотрелся внимательнее. В самом деле — улыбка.

— Так вы отказываетесь от экзамена? — Но в голосе председателя не было уверенности. Он уже немного побаивался своей противницы. — Вряд ли вы сможете выучить этот язык за тринадцать дней.

— Знаете, я тоже считаю, что лингвист должен знать санскрит. Зимой я занималась этим языком с профессором Ольденбургом. Экзамен не представит для меня труда.

И тут председатель не выдержал. Он выдал себя.

— Нам об этом не сообщили!

— А если бы сообщили?

— Тогда... тогда бы мы заставили вас сдавать литовский язык Его-то вы не знаете, надеюсь?

— Знаю. Я его выучила прошлым летом. Очень интересный язык. И знаете, кое в чем близок к санскриту.

Председатель комиссии не захотел продолжать беседу...

Экзамены выдержали все трое. Министру просвещения пришлось вынести эту пощечину. Людмилу послали преподавать немецкий язык в школу для испорченных юношей...

«...Но уже через год меня перевели в обычную гимназию, Здесь я познакомилась с моим будущим мужем — Александром Михайловичем. Он тогда работал в этнографическим музее. Туда перешла и я. А вскоре Академия наук послала нас в Индию и на Цейлон в командировку года на два...

5 мая 1914 года пароход «Екатеринослав» отчалил из Одессы...»

Дорога из Канди вАмпитию напоминала широкую аллею, прорезанную в джунглях. Рикша неторопливо бежал по пыльной, мягкой земле. Людмила была счастлива — ее пригласили в гости в сингальскую деревню.

— А-а-аа! — вдруг отчаянно закричал рикша, выронил оглобли коляски и в мгновенье очутился на дереве.

В полной растерянности Людмила оглянулась по сторонам. По-видимому, случилось что-то страшное, но на первый взгляд лес был таким же мирным, как минуту назад.

— Не ходи туда! Кобра!

Змея лежала поперек дороги — хвост в кустах. «Вот повезло, — подумала Людмила, подходя к кобре. — Сколько читала о них, сколько слышала, но никогда не представляла, что кобра так велика».

Змея подняла голову и угрожающе раздула шею: Она раскачивала головой, готовясь к нападению. Людмила наклонилась над змеей — ей просто не пришло в голову, что кобра может на нее напасть.

«Даже и не знаю, — рассказывала потом Людмила, — то ли змею «смутил» пристальный взгляд моих близоруких глаз, то ли ею овладела жалость к такому несмышленышу, но кобра опустила голову и мирно уползла».

Людмила подобрала чемодан. рикша слез с дерева.

Дорога шла в гору, солнце пекло немыслимо, но рикша несся вперед со сказочной быстротой. «Пожалейте себя», — уговаривала его Людмила, но при звуке ее голоса рикша припускал еще сильнее.

Вот и деревня. Людмила поздоровалась с хозяевами, прошла в отведенную ей комнату. За окном слышались голоса. Людмила подошла к окну. Рикша мерным голосом не то пел, не то рассказывал что-то. Все жители деревни столпились вокруг него. Тут