Дружба начинается не со знакомства (СИ) - Таня Белозерцева

то ли крики и тряска, то ли всё вместе, но профессор проснулся, а судя по его ясному и настороженному взору, стало понятно, что он вообще не спал. Встал Люпин, вытягивая из внутреннего кармана волшебную палочку, и направил её на высокую фигуру. Что-то произнес, и из кончика палочки вырвалась струйка серебряного дыма. Существо пошло-поскользило назад, а Люпин кинул вслед:

— Никто из нас не прячет под мантией Сириуса Блэка! Уходи!

И оно ушло, унося с собой страх, печаль и холод. В купе вернулись тепло и свет. Ожил и дернулся поезд. Поехали. Гарри перевел дух и осмотрелся, Рон, бледный до зеленоватого оттенка, сидел оцепенев и глядя в одну точку, казалось он теперь никогда не заговорит, Гермиона вжалась в угол, в её широко раскрытых карих глазах плескался ужас. Сам Гарри, прислушавшись к себе, понял, что у него вся кожа покрылась пупырышками, а волосы встали дыбом. Вот же жуть невообразимая! И что это было??? Видимо, он спросил-подумал это вслух, потому что ему ответил Люпин:

— Это был дементор, один из стражей Азкабана.

Зашуршала фольга, это профессор Люпин разворачивал шоколадку, разломив её на части, он раздал детям.

— Съешьте, шоколад поможет. Верное средство от дементоров. Ешьте, он не отравлен, а я схожу к машинисту.

Люпин покинул купе, друзья принялись есть шоколад и заговорили.

— Я… я д-думала, что это с-смертофальд какой-нибудь, а он… а оно оказалось дементором… — прозаикалась Гермиона.

— А кто из них опаснее? — робко поинтересовался Гарри.

— Оба опасны, каждый по-своему… — выдавил оживший Рон. Он был ещё бледен, но со щек сошла зеленоватость и на его лицо постепенно возвращался розовый цвет.

— А этот… — Гарри задрал голову к багажной полке и прочел на чемодане: — Люпин, он нормальный или как? Какого лысого брауни он притворялся спящим? Тут вокруг творилось черт-те что, а он… притворяется. Спит он, гад!

— Ну, может, он думал, что… демонтёр пройдет мимо? — неуверенно предположила Гермиона.

— Дементор, — поправил Рон.

— Один черт! А правда, почему он притворялся спящим? — на всякий случай обиделась Гермиона.

— Вот что! — окончательно решил Гарри. — Пойдемте отсюда, других ребят поищем. Лично я переживаю за Полумну, как она перенесла эту жуткую встречу?

— А я Джинни проверю… — сориентировался Рон.

И они покинули купе, а вернее, сбежали от подлого Люпина, которого не разбудили ни остановка, ни морозный холод, ни падение Гермионы на него… Учитель называется, ага.

Старый, дряхлый поезд доковылял-таки до пункта назначения. Ребята с тоской глянули на косые и частые струи дождя и отправились мокнуть. Старшие курсы мокли недолго — до карет, а первоклашкам не повезло, им предстояло путешествие по озеру на лодочках, вот уж ирония из ироний — под ливнем на воде.

Полумна села рядом с Гермионой и оживленно сказала:

— А я и не знала, что фестралы возят школьные кареты. Интересно, Сервантес тоже будет их возить, когда вырастет?

Рон поехал с братьями и сестрой. И место Рона рядом с Гарри занял Невилл. Вытер мокрое лицо и виновато сообщил:

— Не поверите, но я в обморок хлопнулся…

— И было отчего! — мрачно поддержал его Гарри. — Я вот от ужаса вообще голову потерял, профессора пинать начал…

— Правда? — немного успокоился Невилл.

— Правда, — подтвердила Гермиона. — Я к нему на колени упала, а потом тоже от страха рехнулась, стала его за плечи трясти и кричать ему в лицо.

— А зачем? — не понял Невилл.

— А он спал, крепко так, сладко. Жаль было его будить, — съязвил Гарри.

— Лунные люди крепко спят и быстро просыпаются… — произнесла Полумна странную фразу.

Никто ничего не понял, ну да и разбираться было некогда. Они приехали в Хогвартс и под мощным ливнем, нагнув головы, перебегали от карет под крышу замка. А что касается лунных людей, то на разгадку этой загадочной фразы у них ещё целый год впереди. Третий курс начался.

Синоптик спокойно трусил на окраину Литтл Уингинга, к своему убежищу — большому оврагу. Прибежав туда, он моментально насторожился, почуяв чужой запах, овраг был занят крупным черным псом. Глухой рык вырвался из горла стройного ларчера — чужака следует прогнать, он незаконно занял территорию! Черный великан неопределенной породы презрительно оскалился, нагло и самоуверенно полагая, что с рыжей дворняжкой он справится одной левой…

Собачьи драки обычно шумны, и только абсолютно глухой её не услышит, вот и сбежались на шум все собаки с округи, по крайней мере те, кто смог или был на воле. Среди этой разномастной братии были и бульдоги Дурслей, а так как Синоптик всё лето бегал с ними, то… Что ж, собакам тоже известно чувство локтя и дружбы. Их дружный гавк можно было перевести как — наших бьют! — после чего они со всей бульдожьей страстью ввязались в свалку. Пёс-пришелец понял, что не справится с тремя псами. Бой велся по исконно собачьим правилам: рыжий его кусал, бил клыками и рвал, а бульдоги, вцепившись в плечи и шею известной хваткой, мерно жевали, перебирая челюстями складки шкуры, непреклонно пробираясь к горлу с целью просто и банально придушить его. Оставалось только одно — бежать. И черный бродяга, сделав мощное усилие, стряхнул с себя псов и ударился в позорное бегство.

Оказавшись за пределами городка, он долго зализывал раны, обиженно поскуливая, потом деловито встряхнулся и потрусил по обочине дороги, держа путь на север.

Тридцать седьмая глава. Первый день учебного года

Гарри разбудил громкий и очень звонкий скрип. С трудом вырвавшись из теплых объятий сна, Гарри прислушался — очень знакомый звук. Такой звук обычно стоит фоном на закате солнца и песен цикад, неумолчный лягушачий хор. Гарри пощупал кровать, не желая открывать глаза, вместо привычного хлопка и льна его пальцы нашарили незнакомую гладкую материю, похожую на шелк, но, к счастью, не шелк, а что-то близкое к нему — ведь шелк очень и очень скользкий. Его спящий мозг нехотя продрался сквозь сонную одурь и напомнил, что вчера они приехали в Хогвартс, посидели в Большом зале, посмотрели на очередное распределение, посмеялись над новичком Деннисом Криви, который свалился в озеро, промок и которого Хагрид закутал в свою кротовую жилетку, чем малютка Деннис страшно гордился. Вспомнив о кротовом жилете, дремлющее сознание поплыло дальше, вяло вертясь вокруг вопроса: а сколько кротов ушло на шубу и жилет Хагрида? Ведь крот очень маленькое животное размером с полевую мышку, питается червяками и никогда не видит солнечного света. Далее сонное воображение нарисовало распяленную шкурку размером с детскую ладонь, а потом гиганта Хагрида в