Лошадиная душа (СИ) - Таня Белозерцева

прислушиваюсь, м-м-м, незнакомая, но приятная. Ну ладно, а дальше что? Стоим на месте, ждем чего-то, не сразу, но доходит, что мы друг друга ждем. Она ждет, когда я сдвинусь с места, я жду, когда она меня потянет за повод, чтобы дальше повести… Это было странно и ново для меня, с каких это пор человеку стало интересно мнение лошади? Нас никогда и ни о чем не спрашивают, нас просто заставляют что-то делать. Честно, я впервые столкнулся с такой ситуацией и малость подрастерялся. А она… Вот ехидна! Смотрит на меня с лукавой улыбочкой и ждет, ждет, когда я начну что-то делать. Ну уж нет, не дождешься! Знаю я вас, людишек, стоит только мне проявить хоть грамм самостоятельности, так тут же напорюсь на наказание, окрик или удар кулаком. Не-е-ет, я ученый, постою, подожду, посмотрю, насколько твоего терпения хватит, женщина! Расслабил плечи и спину, «защелкнул ноги», приспустил голову и приготовился подремать. Так эта нахалка… знаете, что она сделала??? Она села на землю и спиной прислонилась к моим передним ногам! Вот что это такое? Я возмутился, передумал спать, аккуратно обошел её и решительно двинулся вперед по тропе, она вскочила и радостно пошагала рядом. А я настороженный, как пружина мышеловки, только и жду, что подвоха с человечьей стороны, когда, за что и как наказывать будет.

Шагаем по тропке, хвоя под ногами шуршит, ветерок лениво сквозит меж прямых стволов, вершины сосен так же лениво покачиваются. Вскоре тропка привела нас на луговину, с которой открылся невероятный вид на горы, лесистые склоны их полого убегали вдаль и ввысь, и прямо перед носом, аккурат на востоке располагалась седловина, образованная из двух гор, а между ними, почти отвесно, в небо вонзался острый заснеженный пик, вершина его тонула в облаках. И вся эта картина была такого нежно-голубого цвета. Синие далекие дали…

Разумеется, я как завороженный замер, глядя на горы, хозяйка стояла рядом, поглаживая меня по шее, но потом отошла в сторону, потому что к ласке я был равнодушен и никак на нее не реагировал. Да, к сожалению, прикосновения человеческих рук все еще вызывали у меня неприятную дрожь и острое желание отодвинуться, а еще лучше уйти подальше от человека и его страшноватых рук, с помощью которых он причиняет столько неприятных для нас вещей.

Стою, смотрю на горы, на хозяйку, горы неподвижны и понятны по своей сути, а она — человек, существо непредсказуемое и доверия не внушает, поэтому и слежу за ней вполглаза, мало ли…

Ходит она, бродит туда-сюда, безо всякой цели, повод давно отстегнут, висит у неё на шее, рядом с сумкой. Остановилась, села под куст лещины, достала из сумки небольшой предмет, маленький, квадратный, развернула его и уткнулась в него глазами. И бормочет, бормочет под нос. Понаблюдав за ней какое-то время и поняв, что она никуда не собирается, я занялся своими делами. Пощипал травку, покопал под корягой, привлеченный интересным запахом, еще пощипал травку, полежал на ней же, подремал с полчасика, проснулся, поглазел на хозяйку — все еще сидит под кустом и смотрит в свою квадратную штуковину, — махнул хвостом и стал пастись. А кушать я могу долго, часами, если не мешают. Ну что ж, не помешали, накушался всласть и впрок.

Во второй половине дня хозяйка закрыла свой квадратный предмет, убрала его в сумку, встала, подошла ко мне, пристегнула повод и повела прочь, я, осоловевший и обожравшийся, послушно и благодарно пошел за ней.

И так уже целый август! Целый месяц каждый день она водит меня туда, причем в любую погоду, даже в дождь. Во время дождя она не читает, просто стоит под той же лещиной и, щурясь от дождя, смотрит на горы.

В один из последних дней лета хозяйка привычно подошла ко мне, пристегнула повод и, против обыкновения, повела не в лес, а в другую сторону, к дому. Я моментально насторожился: вот оно, начинается! Сейчас ка-а-ак взнуздает, да ка-а-ак запряжет… Ведет она, значит, к дому, проводит сквозь ворота, потом по короткому и широкому коридору и вводит в… огромное залитое солнечным светом пространство — высокие стрельчатые своды, анфилада арок и большие витражные окна. На полу буро-желтый песок. С меня снимают недоуздок и ладонью ласково толкают в круп, пошел, мол. Ну я и пошел, полетел, потому что по-другому нельзя, по такому месту можно только бегать, мчаться со всех ног, вбирая в себя солнечный простор, и чувствовать мягкий, потрясающий песок. А еще… А еще можно… Да что же за счастье такое!!! Я с восторгом рухнул в грунт и начал оголтело кататься в нем, переворачиваясь с боку на бок, счастливо дрыгая ногами и втираясь в песок холкой и спиной. Накатавшись, вскочил, страстно встряхнулся и снова нырнул в песок, снова кататься. Я очень долго не мог успокоиться, носился по манежу, совершенно ошалевший от счастья, скакал и прыгал, вздымая песчаные брызги. Катался, втираясь в песок, встряхивался, снова прыгал вверх по вертикали, лягая воздух в самой верхней точке прыжка. И все это сопровождалось веселым смехом хозяйки и её радостными восклицаниями:

— Браво, Соломон! Отлично! Молодец!

А потом:

— Соломон, лови мяч!

В мою сторону покатился круглый шар, я дурашливо прянул вбок, шарахнул по нему задней ногой и, видя, как он летит прочь, понесся вдогон. Нагнал, понюхал, пахнет… хм, непонятно чем, но штука неопасная, безотчетно хватаю его зубами, трясу и несу к хозяйке, принес и отдал ей прямо в руки.

Поток похвал и восторгов, ласковое поглаживание и угощение — вкусный соленый сухарик.

Снова летит мяч, снова веселая погоня, радостно пинаю его и передними, и задними ногами. Напинавшись и налягавшись, хватаю и опять несу хозяйке, чтобы снова отдать ей мяч, но она придумывает другую игру, делает вид, что хочет отобрать мяч силой. Понимаю и принимаю правила игры, уворачиваюсь и никак не отдаю ей мяч, убегаю с ним. Она со смехом бежит за мной, долго пытается поймать меня и отобрать мяч, решаю ей поддаться и «якобы случайно» выронил его. Она схватила и стала убегать от меня, я за ней, она смеется, уворачивается, прячет мяч за спиной, но я ловкий, вскоре выхватываю его и удираю.

И так несколько раз.

Таким образом состоялось знакомство с манежем, местом, в котором я открыл человека совершенно с другой, невозможной и невероятной, стороны. С той стороны, где начинается дружба и строятся отношения. Мне стали приятны ласки, приятны дружеские пошлепывания и потрепки. Стал приятен