Дружба начинается не со знакомства (СИ) - Таня Белозерцева

достал из багажа и Бабуджаю показал, а он, сволочь такая, русский язык знает, перевел мне все, что я там понять не сумел. Перемещал крестраж из медальона в меня Кикимер. И превратился я в феникса на долгие-долгие годы. По моей просьбе Бабуджай Ким съездил в туманный Альбион и прямо в порту продал меня Дамблдору, тот как раз ошивался там по каким-то своим причинам. Почему-то я подумал, что у него я быстрее справлюсь со своей задачей и как-нибудь погибну. Но годы шли, Дамблдор правил Визенгамотом, возглавлял орден, названный в мою честь, печатался на карточках-вкладышах к шоколадным лягушкам и берег меня, зараза… пуще собственного глаза берег. А я-то так старался. Всё время рядом, в три глаза слежу, нет ли где опасности какой. Один раз было повезло, прикрыл собой во время рейда Аластора Грюма, да без толку, в него не Авадами швырялись, а простыми Секо, мне крыло отчекрыжило, ему глаз, оба выжили-поправились. А Кикимер меня крепко заколдовал, самовозгореться я должен либо сам, добровольно, либо по паролю, если кто догадается назвать меня-феникса по имени. Классическая ловушка, из тех, в которых ты сам себя загоняешь в яму. Гарри, спасибо тебе за помощь, если бы не ты, я б ещё долго раскачивался, уговаривая себя на самосожжение, ещё пару столетий, наверное, ведь фениксы долго живут. Аргус, Северус, это произошло так быстро, что я и опомниться не успел. Пришла деканша с мальчиком, велела ему ждать директора и ушла, оставила его одного. А он посмотрел на меня и говорит — привет, Регулус! — и тут же чувствую — горю! Только и успел что чирикнуть от радости…

— От радости?.. А в курсе ли ты, Рег, что тебя похоронили, как без вести пропавшего Пожирателя смерти, самого верного сторонника Того-Кого-Нельзя-Называть? — вкрадчиво и в обычной своей ехидной манере спросил Северус.

Регулус вздохнул, вытянулся во всю длину на топчане, на котором до этого сидел, пока рассказывал свою историю, и задумчиво проговорил:

— Не знаю, смогу ли я вернуться к Дамблдору, скучновато у него, знаете ли — целыми днями сидеть на жердочке и слушать нудные педсоветы да брюзжание стариков в Визенгамоте.

— А почему бы вам к Полумне не переселиться? — несмело предложил Гарри. — Ей понравился феникс, и она будет о нем хорошо заботиться.

— Ага, представляю себе, посадит за кукольный столик, познакомит с Лиззи, Дейзи и Мод, повяжет на шею слюнявчик и начнет поить-кормить воображаемым чаем и песочным печеньем. Из песка.

Сказав это и явно действительно представив, Регулус аж передернулся от столь красочной перспективы. Гарри нахмурился и напряженно спросил:

— Это сейчас что было? Надеюсь, вы не издеваетесь над Полумной?

— Нет-нет, Гарри! — Регулус поднял руки над плечами. — Просто я боюсь маленьких девочек! Уж прости, но Белла, Цисси и Андромеда в детстве так шалили, столько книззлов перемучили, что мне до сих пор страшно вспомнить.

— И куда родители смотрели?.. — с грустью вопросил Гарри, демонстративно разглядывая закопченный потолок.

— Ты о чем, Гарри?

— О том, что нельзя разрешать детям мучить животных, из них потом садисты вырастают. Мне и Дадли это дядя объяснил, когда мы пытались сбросить с крыши Генерала Планта на самодельном парашюте. Дядя нам чуть уши не оторвал, а потом ремнем выдрал и каждый удар сопровождал пояснением, что бульдоги не летают.

Филч закашлялся, Регулус покраснел, а Северус отвернулся, тихо бормоча что-то на тему правильного маггловского воспитания.

Джинни все выходные провела в больничном отделении, чувствовала она себя неплохо, только жаловалась на сильную слабость. Вызванные в школу родители, Артур и Молли, тщательно пропесочили дочку, хорошенько промыли ей мозги моралью о том, как плохо заниматься черной магией, на что Джинни возмущенно ответила, что ничего подобного, никакой черной магией она не занималась! Ей не менее возмущенно возразили, а что рядом с ней делал полный шлем петушиной крови??? Это вызвало у Джинни истерику, и она отчаянно провизжала о том, что кровь ей подсунул похититель дневника! Какой-такой дневник? А который ей длинноволосый дяденька положил в котел после драки с папой возле магазина «Флориш и Блоттс»! Немая сцена, занавес.

Драку Артура Уизли и Люциуса Малфоя не помнили только ленивые, склеротики и трехмесячные младенцы. Люциуса вызвали к директору и со всей строгостью спросили, с каких это пор он начал подкидывать личные вещи Темного Лорда маленьким девочкам? Мистер Малфой состроил недоуменную рожу и невинным голосом сказал:

— А что такого страшного могло оказаться в простой маггловской тетради? Извините, господа, я не знал, что нельзя дарить маленьким девочкам чистые тетрадки.

— Вы не почувствовали, что тетрадь полна черной магии, мистер Малфой?

— Откуда?! Я вам что, Мерлин? Ничего я не почувствовал.

— Хорошо. А… домового вы не теряли? По имени Добби…

— Нет, господин директор, домового с таким именем у меня никогда не было. Разрешите откланяться? Честь имею.

Двадцать восьмая глава. Погоня по следам

Гарри сидел в библиотеке у окна. Чтобы найти такой стол, пришлось забраться в самые стеллажные дебри. Ведь библиотека как устроена? Тамбур, холл, высокая стойка администратора, рядочек шкафчиков-секретеров с картотекой, если архитектура позволяет — ставится маленький столик и кресла, расставленные там-сям. Они для посетителей. Всё остальное пространство занято стеллажами-многоэтажками со своими постояльцами-жильцами книгами. В продвинутых библиотеках имеются ещё читальные залы, архивы (расположенные обычно в подвалах) и кафедральные помещения, в которой обязательно стоит кафедра, окруженная амфитеатром сидений для студентов. За кафедрой обычно стоит какой-нибудь профессор и читает лекции, на которые их приглашают другие профессора. Продвинутые библиотеки, как правило, ярко освещены, у них огромные витражные окна, не пропускающие свет, и тяжелые темные шторы, на окнах снаружи — чугунные решетки. Храмы знаний тщательно охраняются и буквально напичканы видеокамерами и пучками сигнализаций, напрямую подключенных к полицейскому пульту.

В деревенских и школьных библиотеках все попроще. А в библиотеке Хогвартса все ещё проще, если не сказать — примитивно… Здесь пахнет пылью и кожей, здесь прохладно и сухо, здесь царит вечный полумрак. Свечам и факелам (т. н. открытому огню) сюда ходу нет. Только лампы, только естественный свет из окон. Окна здесь высокие и стрельчатые, с частым переплетом рамы. Вдоль стеллажей — столы, перед ними стулья и табуреты, и поэтому проходы между стеллажами-столами — широкие. Но это мало помогает, все равно здесь сумрачно, ведь по длинному помещению вглубь его тянутся бесконечные стеллажи и свету от окон довольно трудно добраться-досветить хотя бы до середины, уже на полпути он начинает рассеиваться.

Но здесь, у окна, было совершенно светло. Гарри сидел от