Похвала добродетели - Эльдар Бертович Гуртуев

class="p1">— Да я Азы... Зулка-арней Азнаур...

— Все правильно, друг дорогой! Работать надо по-новому. А критика — дело тоже нужное. Оно не музыка, конечно, не симфония, я бы сказал... но...

Мне почему-то стало мучительно стыдно и неловко.

Часть III

Шло время. Наступил конец квартала. Подвели итоги. Дела управления чуточку улучшились. Зато мои дела...

В списке отмеченных благодарностями я себя не нашел, хотя читал список очень внимательно.

С Доски почета куда-то исчезла моя фамилия. Я стоял у доски и предавался грустным размышлениям. Вдруг чья-то мягкая большая ладонь опустилась на мое плечо. Я обернулся и увидел Зулкарнея Азнауровича.

— Ничего, — сказал он. — Пусть и молодежь тоже покрасуется на видном месте.

— Да, — ответил я. — Пусть молодежь тоже...

— Мы ведь с тобой не ради славы работаем, — продолжал начальник проникновенным голосом. — По своей высокой сознательности работаем. А слава, популярность — это дым...

— Да, — согласился я. — И премии — тоже... дым.

— Верно. Верно, Акылбашев! За что вот я тебя уважаю и люблю, так это за то, что всегда говоришь правильные вещи. А поощрения придуманы для тех товарищей, которые нуждаются в каких-то стимулах, в каком-то вдохновении. Мы же с тобой не нуждаемся в этом. По душевной потребности мы работаем, а не за премию. Тут я с тобой согласен целиком и полностью...

Зулкарней Азнаурович крепко пожал мою руку и скрылся в своем кабинете. А я, немного смущенный, остался в коридоре. Что это со мной, а? Чуть было не вздумал обижаться... Как мне только не стыдно?! Ведь я едва не выставил напоказ свои мелкие тщеславные чувства и — страшно даже подумать! — едва не обнаружил свою жалкую эгоистичную меркантильность!

Шло время. И шло быстро. В середине квартала Зулкарней Азнаурович вызвал меня к себе. С трудом отворив массивную, обитую кожей дверь, я вошел к начальнику. Увидев меня, Зулкарней Азнаурович встал из-за огромного Т‑образного стола, похожего по размерам и очертаниям на аэродромный посадочный знак, и двинулся с протянутой рукой мне навстречу по длинной и широкой, как взлетная полоса, ковровой дорожке. Встреча состоялась в центре кабинета. Бесподобный Зулкарней Азнаурович обнял меня, подвел к дивану и усадил на упругие подушки. Сам сел рядом и стал участливо расспрашивать:

— Ну, как поживаем, как нам работается?

Эти слова звучали, словно обращение заботливого врача к больному. Я даже ожидал вопроса: «Ну‑с, как мы себя чувствуем, как наше горлышко, как желудочек?»

А Зулкарней Азнаурович сказал:

— Вот что, мой друг. Мы решили, вернее подготовили приказ о твоем назначении начальником нового объекта в известном тебе районе. Очень важный объект. Только тебе и можно его доверить. Правда, зарплата поменьше, но разве в зарплате дело? Главное — это сдать объект в срок. Уверен, что ты справишься. Иначе бы не назначили...

— Я, конечно, благодарю, хотя...

— Признаться, я тебе даже завидую немного. Знаю, будет трудновато. Но я тебя знаю. Справишься.

Часть IV

Зулкарней Азнаурович оказался прав. И зарплата была поменьше, и трудновато было, и справлялся я. Объект сдали в срок.

Шло время. И вот следующее свидание с руководителем управления...

Тот же кабинет, та же взлетная полоса, такое же сердечное рукопожатие, тот же диван.

— Ну, как нам работается?

— Спасибо за внимание, Зулкарней Азнаурович. Объект сдан с оценкой «хорошо».

— Вот и отлично, что «хорошо». А теперь мы снова решили обратиться к тебе за помощью. Дело в том, что на другом объекте, по соседству от твоего, очень слабый начальник. Есть мнение: послать тебя к нему заместителем. Надо вырвать объект из прорыва. Лучше тебя никто не сможет это сделать. Помоги. Одна надежда на тебя. Не знаю, что бы я делал без такого работника! Горжусь тобой. Дерзай.

И я дерзал. Ибо мной гордился сам Зулкарней Азнаурович. И это меня вдохновляло больше, чем зарплата, которая стала еще меньше. Ведь не в зарплате дело...

Ни в дождь, ни в зной не покидал я строительную площадку. Требовал, доставал, проталкивал, организовывал. Моя энергия зажигала прораба, мастеров, бригадиров, рабочих. Объект был сдан досрочно. О наших успехах писали в газетах и говорили по радио.

Часть V

Шло время...

— Ну, как нам работается?.. Молодец, молодец, Акылбашев. Никому я так не доверяю, никого я так не уважаю... Надеюсь, проявишь ты себя и в качестве прораба. Понимаешь, есть у нас один объект... И ты личным примером, своим талантом... Завидую тебе! Свежий воздух, живое дело, сознание того, что ты своими собственными руками... Успехов тебе! Счастья в жизни! Иди!

Часть VI

Шло время... Гордился мной Зулкарней Азнаурович и когда я работал бригадиром...

Часть VII

Шло время... Я уже работал... Нет, мне не хочется говорить, кем...

Часть VIII

Шло время...

Часть IX

Шло время...

Часть X

Шло время...

Приключения Хаджи-Абрека

Перевод М. Эльберда

Давно это было, но не настолько давно, чтобы изгладились из памяти события, о которых хочу я вам рассказать.

После окончания медучилища я был направлен на работу участковым фельдшером в Сары-Булак. Вы, наверное, слышали о таком населенном пункте. Это, знаете, в горах Тянь-Шаня. И не очень уж далеко: десятка два километров от районного центра и сотни две — от областного.

На новом месте я быстро обзавелся друзьями. Ведь человек я от природы общительный. Так что тут ничего удивительного не было. Удивительным было другое: некоторые из моих новых друзей стали и моими... соперниками, ибо я оказался объектом пристального внимания со стороны местных красавиц.

Может, вы не поверите, но сначала это меня озадачило. В чем же дело? Рост у меня средний, плечи далеко не атлетические, мускулатура даже отдаленно не знакома с тем, что называется культуризмом, лицо... Дома я внимательно вглядывался в зеркало, тщательно изучал свою загорелую физиономию, пытаясь найти те признаки мужской красоты, которые могли бы очаровать представительниц лучшей половины человечества. Однако мои исследования не приносили желаемых результатов. А вообще, думал я, женщинам виднее. Они лучше разбираются в таких сложных вещах. Тем не менее бриться я начал ежедневно, одеколон «Шипр» стал для меня предметом первой необходимости, брюки мои всегда были великолепно отутюжены, а туфли начищены до невообразимого блеска.