Леденец на палочке - Майкл Гаррет

— Решили уехать пораньше, не так ли? — спросил Суперкоп, когда Патрик открыл дверь.

— Да нет, — Патрик знаком пригласил полицейского войти. — Мне бы хотелось вам помочь, но, клянусь, я ничего не видел и не слышал.

Суперкоп переступил порог, закрыл дверь, лениво огляделся, потом сунул руку в карман и достал леденец на палочке.

Патрика как громом поразило. Совпадение? На лбу выступил холодный пот. Он попытался что-то сказать, но не смог. А Суперкоп снял с леденца обертку, сунул его в рот.

— В каком-то телесериале лысый коп любил эти леденцы. Не помню только, как его звали.

— Я думаю, Коджек, — ответил Патрик. — Телли Савалас.

Суперкоп пожал плечами. Подробности его не интересовали. Патрик чувствовал, что нервы его напряжены, как натянутые струны. Что тут делает этот коп? Чего ему надо?

Суперкоп откашлялся.

— Не встречались с сексапильной блондинкой по имени Кэнди? Кэнди Бурнетт? — буднично так спросил он, не глядя на Патрика.

У Патрика упало сердце. Копы уже прознали о ней! Он глубоко вдохнул, закрыл глаза, покачал головой.

— Послушайте, если об этом станет известно, пострадают невинные люди.

Суперкоп ничем не выразил сочувствия. Отвернулся от Патрика, снял с внутренней ручки табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ», открыл дверь, перевесил на наружную, снова закрыл, запер на замок. Вновь обратил закаменевшее лицо к Патрику.

— Я все знаю о тебе, Фарр. Пришел час расплаты.

Волна страха прокатилась по Патрику. Он покраснел до корней волос.

Суперкоп какое-то время злобно смотрел на него, потом рявкнул: «Не очень-то ты расстроен. А ведь твою подружку нашпиговали свинцом».

У Патрика закружилась голова, колени подогнулись, он плюхнулся на кровать. Нет, не могли ее убить! Не могли! Только не Кэнди! Но как? Почему?

— Выкладывай все, Фарр, — сурово продолжил Суперкоп. — Почему ты ее убил?

— Что?

Патрика чуть не вывернуло наизнанку. Мало того, что Кэнди больше нет, так еще его обвиняют в убийстве! Хуже ничего быть не могло. Он потерял Кэнди, а теперь, похоже, терял семью, а то и свободу.

— Нет… я… — Патрик пытался объяснить, но от горя у него перехватило дыхание. — Я не могу в это поверить. Только не Кэнди! Кто мог ее убить?

— Обставил все так, будто ее убил ревнивый муж, не правда ли, Фарр? — не унимался Суперкоп. — Убить ни в чем не повинного парня и выставить его бойфрендом своей подружки — это круто. Можно сказать, гениальный ход, — Суперкоп достал леденец изо рта, повертел палочку между пальцами. — Бедняга, должно быть, случайно выходил из мотеля одновременно с ней.

Патрик не ответил. Поникнув плечами, сидел на кровати, медленно мотая головой. Его трясло, руки дрожали. Наконец он поднял голову, посмотрел на полицейского, по щекам текли слезы.

И только тут заметил, что выражение лица Суперкопа изменилось. Ноздри его раздувались, глаза сверкали от ярости, губы разошлись в зверином оскале.

Голова у Патрика пошла кругом. «Что же тут происходит? — подумал он. — Что нужно от него этому полицейскому?»

Дыхание с шумом вырывалось из груди Суперкопа, пока он натягивал на правую руку резиновую перчатку и доставал из правого кармана револьвер «38-й спешл».

— Она говорила тебе, что замужем за копом, Фарр? — прохрипел он.

Глаза Патрика медленно вылезли из орбит. Он покачал головой.

— Я так и думал. Большинству парней не хватает духа трахать жену копа, — Суперкоп помолчал, вздохнул. — Как я понимаю, нам надо закончить одно дельце, так?

У Патрика учащенно забилось сердце. Рот открылся, но с губ не сорвалось ни слова.

— Никогда не задумывался о самоубийстве, Фарр? — спросил Суперкоп. — Такой, как ты, наверняка впал бы в глубокую депрессию, застрелив двух невинных людей.

И прежде чем Патрик понял, что происходит, мускулистые руки Суперкопа скрутили его, как смирительная рубашка. Рукоять револьвера оказалась в правой руке Патрика, правая рука копа обхватила ее снаружи, начала поднимать к голове. Патрик не нашел в себе сил сопротивляться. Да и что он мог противопоставить такому здоровяку? Почувствовал, как холодный ствол уперся ему в висок. Внезапно вспомнил свои совсем недавние мысли: он подумал, что хуже ничего быть не могло.

И, как выяснялось, ошибался. Могло быть хуже.

Гораздо хуже.