Интересненько это они придумали - Анастасия Поклад

Да пребудет с нами сила! – торжественно продекламировал он.

- Что за странное напутствие? – удивился Майтимо.

Мальчишка пожал плечами.

- Так мой знакомый говорил. Наверное, это кодовое слово, чтоб трубка лучше резала! Кстати, не помнишь, как она по-научному называется? А, ладно, сам потом вспомню. Поехали!

И грянул взрыв.

Зал заволокло искрами пополам с удушливым чадящим дымом. Майтимо сам не помнил, как оказался под столом. Высунув голову из укрытия, он увидел, как черные клубы понемногу рассеиваются, открывая Теньку и рыдающего в голос Ортхэннэра, невредимых, но перемазанных. Тано никакая копоть не брала, он просто лежал, откинувшись головой на спинку кресла, и по его бледному лицу медленно стекала крохотная капелька крови.

- Я же говорил, - слабым голосом изрек Тано.

- Да ерунда, - ободрил Тенька, стирая копоть рукавом и разглядывая такую же закопченную, но целую чудо-трубку. – Я еще даже не начал толком изучать! Сейчас гляну таблицы веществ, которые мне колдуны Ритьяра Танавы подарили, начерчу световую кривую и ка-ак возьмусь за твой сложный синтез, пусть только попробует не рассинтезироваться!

- А может, не надо? – жалобно попросил Ортхэннэр. – Учитель-то у меня один…

- Я ж не его рассинтезировать собираюсь, а оковы, - искренне объяснил Тенька. – Вон, Майтимо не даст соврать!

- Не дам, - серьезно подтвердил лорд Химринга. – Теньке оковы только покажи, особенно «интересненькие». Вам остается лишь запастись терпением и ромашковым чаем.

- У нас нет ромашкового чая, - растерялся Ортхэннэр. – Только полынная настойка…

- Сойдет! – великодушно разрешил Майтимо.

Еще одно неизвестное время

- Вот ты и попался мне, дерзкий мальчишка, - зловеще прошипел Саурон, раздувая огонь в печи. – Теперь ты пожалеешь о том, что родился!

- Ты мне снишься, - убежденно заявил Майтимо. – Так что кыш отсюда в виварий, и печь свою прихвати!

- Ничего подобного, - Саурон прищелкнул плетью. – Это прежде я мог тебе сниться, а сейчас все на самом деле!

- Вот еще, - не согласился Майтимо. – Я сию секунду возьму и проснусь, а ты останешься здесь!

Саурон приблизил к его лицу свое – бледное, недоброе, с горящими угольями глаз.

- Ты никогда не исполнишь Клятву, - посулил он. – Сгинешь в огненной бездне, а потомки проклянут тебя и твой род. И чертежи небоскреба не закончишь, так и просидишь над ними до скончания веков!

Предзнаменование про чертежи прозвучало страшнее всего, но Майтимо заставил себя вспомнить, что их он все-таки закончил. А также исполнил Клятву, не сгинул в бездне и злобных потомков не завел. Значит, Саурон ему точно снится. И надо только открыть глаза, послать все кошмары куда-нибудь к варгам драным и перевернуться на другой бок.

С большим усилием лорд Химринга разлепил веки и едва не заорал.

Ненавистная рожа Саурона никуда не делась. Она нависла над ним, сверкая глазами в предрассветных сумерках и будто торжествуя, что на сей раз правда оказалась на ее стороне.

Темный майа печально шмыгнул носом – и наваждение рассеялось.

- Ортхэннэр, чтоб тебя… - свозь зубы процедил Майтимо, подавляя желание запустить в фаэрни подушкой или чем потяжелее. – Что ты делаешь с утра пораньше у моей кровати?!

Ортхэннэр молитвенно сложил руки на груди и сделал пару шагов назад.

- Прошу прощения за столь ранний визит и прерванный сон. Но, увы, я не мог поступить иначе!

- Какого балрога стряслось? Нелъофинве внезапно решил, будто ему отдали фальшивые сильмариллы, и вздумал вернуться вместе со всеми братьями?

Фаэрни замотал головой, и вид у него сделался еще более виноватым.

- Тенька…

Упоминание о колдуне прогнало сон еще вернее, чем если бы к Майтимо и впрямь вломился настоящий Саурон.

- Что этот колдун успел натворить?

- Я не знаю, - Ортхэннэр опять всхлипнул. – Он зачем-то посадил Учителя в огромную бочку и уверяет, будто все идет по плану.

- А я-то здесь при чем?!

- Я лишь хотел уточнить, действительно ли для снятия оков нужна бочка…

- Понятия не имею, - честно ответил Майтимо. – А петь и играть на лютне он Тано заставляет?

- Нет… но Учитель сидит там уже с вечера, и звезды в его волосах пока не померкли под гнетом судьбы, но ткань мироздания столь хрупка под пальцами… - Ортхэннэр оценивающе посмотрел на злого невыспавшегося Майтимо и, проявляя чудеса краткости, подытожил: - Словом, я прошу тебя явиться и обратить свои очи на сего экспериментатора, коему чужды дуновения полыни!

- То есть, ты надеешься, будто под моим присмотром Тенька все-таки не угробит Тано? - скептически уточнил Майтимо.

- Истинно так, - подтвердил Ортхэннэр.

Майтимо не был столь уверен на этот счет, но слишком хорошо знал, какое впечатление производят Тенькины методы на существ, еще плохо с ним знакомых. А Ортхэннэр все же не Саурон, и жестоко оставлять его с колдуном один на один (Тано не в счет, он в бочке).

- Ладно, - вздохнул эльф. – Где все это происходит?

- Внизу, в саду…

- Возвращайся туда. Сейчас я окончательно проснусь, оденусь и спущусь к вам.

Но Ортхэннэр не ушел, продолжая внимательно вглядываться в лицо Майтимо, чуть склонив голову набок и широко распахнув глаза.

- Я чувствую, что невольно стал причиной твоего страха при пробуждении, - проникновенно выговорил фаэрни. – Но в мыслях моих не было тебя напугать. Что гложет тебя столь сильно? Расскажи, я хочу помочь, и в бессилии трепетно надрывается мое сердце!

- Ничего меня не гложет и не пугает, - отрезал Майтимо, который уже не знал, что хуже: Саурон во сне, который мучает его и этим наслаждается, или Саурон наяву, который безуспешно пытается ему помочь и от этого страдает.

- Но я же вижу! – трагически изломил брови Ортхэннэр. – Изреки мне свои тревоги, и они уйдут со слезами, как талый снег по весне!

Но Майтимо хватило лишь красочно представить, как они с Ортхэннэром рыдают в обнимку здесь, в будочке у врат заливается слезами часовой, всхлипывает во сне суровое темное воинство, в лагере нолдор плачут над вернувшимся братом сыны Феанаро, дядюшка Нолофинвэ оплакивает свою участь во Льдах, ваниар в Валиноре сидят в трауре по загубленным Древам, и на всё измерение приходится лишь один довольный жизнью человек, изучающий темного валу, который в унисон прочим картинно страдает в недрах огромной непонятной бочки.

- Ортхэннэр, тебе порыдать больше