Детство Регины - Влад Снегирёв

разговоры. Регина узнала о блуждающих огоньках, которые могли либо указать путь, либо завести путника в гиблое место; о тенях, которые выглядели как звери, но были чем-то иным; и о кикиморе — хозяйке болот, чьи намерения всегда были загадкой.

Ближе к ночи домовой снова вылез из своего укрытия и сел рядом с Региной.

— Ты боишься ее? — спросил он.

Девочка задумалась, потом покачала головой.

— Не знаю. Может быть чуть-чуть.

Жека тихо рассмеялся.

— Вот и правильно. Если не боишься совсем — болото съест тебя. Если боишься слишком сильно — все равно съест. Баланс, девочка. Всегда держи баланс.

На следующее утро бабушка вручила ей мешочек и дала последние наставления. Регина чувствовала себя одновременно готовой и совсем беспомощной, но когда на опушке появился Серый Волк, на сердце стало будто легче.

Лес шумел, как будто шептал что-то важное, но недоступное человеческому слуху. Регина осторожно шагала по мшистой тропе, прижимая к груди мешочек с травами и амулетом, который дала ей бабушка. Туман стелился над землей, сливаясь с сумерками, и каждый звук казался громче, чем обычно: треск ветки, всплеск воды, шорох листьев.

Ее сердце подпрыгнуло, когда впереди мелькнула тень. Из густого подлеска вышел Серый Волк — мощный, грациозный, с янтарными глазами, горящими как две маленькие луны.

— Ты опоздала, — произнес он низким, ворчливым голосом.

Регина смутилась и потупила взгляд.

— Прости, я задержалась у бабушки. Она объясняла...

— Бабушкины объяснения мало значат, если ты не научилась быть точной, — оборвал ее Волк. Он обнюхал воздух, потом внимательно посмотрел на нее. — Ты готова?

— Думаю, да, — ответила девочка, стараясь, чтобы голос звучал увереннее, чем она себя чувствовала.

Волк усмехнулся, обнажив острые белые клыки.

— Думаешь? Думают те, кто еще может передумать. А на болоте думать поздно. Там или живут, или исчезают.

Регина сглотнула.

— Я не передумаю, — произнесла она чуть громче.

— Посмотрим, — хмыкнул Волк, обойдя ее по кругу. — У тебя есть амулет?

Девочка кивнула и показала плетеный из трав и нитей оберег.

— Это твое единственное оружие. Все остальное — твои страхи. Запомни, если что-то покажется слишком красивым, чтобы быть правдой, — беги.

— А если это просто цветок? — осмелилась спросить Регина.

— У болота нет "просто". Даже тишина там всегда что-то говорит.

Они молча двинулись дальше. Волк шел впереди, его лапы мягко ступали по земле, оставляя едва заметные следы. Регина старалась не отставать, но воздух становился все гуще, как будто она вступала в иной мир.

— А ты всегда ходишь с такими, как я? — внезапно спросила она, чтобы нарушить тяжелое молчание.

Волк оглянулся, его янтарные глаза блеснули.

— Нет. Большинство не выдерживают даже встречи со мной. А ты... ты странная. В тебе что-то есть.

— Что?

— Может, глупость, а может, и храбрость. Болото разберется.

Они остановились на краю топи, где деревья становились редкими и были покрыты длинными, словно седыми, бородами из мха. Вода блестела в лунном свете, как зеркало, показывающие нечто большее, чем отражение. Волк посмотрел на нее строго.

— Последний совет, девочка. Если услышишь свое имя, не откликайся.

— Почему?

— Потому что я не буду звать тебя.

Эти слова отозвались холодом в ее груди. Она посмотрела на Волка, его шерсть словно сияла в свете луны.

— Я не боюсь, — тихо прошептала она, хотя внутри все кричало: "Беги отсюда!"

— Хорошо, — сказал Волк и первым шагнул на зыбкую тропу, уходящую вглубь болота. — Теперь я покажу тебе, где начинается настоящее испытание.

Тропинка через болото была узкой, извилистой, покрытой скользким мхом. На каждом шагу казалось, что земля вот-вот уйдет из-под ног. Регина следовала за Волком, стараясь держаться ровно, но туман и странные шорохи мешали ей сосредоточиться.

— Смотри под ноги, — предупредил Волк, не оборачиваясь. — И никогда не стой на месте слишком долго.

Казалось, что сам воздух вокруг жил своей жизнью. Ветра не было, но листья все же шевелились, и вода на поверхности топи иногда пульсировала странными кругами. Регина ощущала это кожей — дрожь, исходящую от земли.

Ее взгляд зацепился за что-то впереди — в воде медленно поднимались белые лилии, распускаясь одна за другой. Это было красиво, почти гипнотично.

— Волк, смотри! Цветы! — воскликнула она, делая шаг к краю тропы.

— Стой! — рявкнул Волк, мгновенно разворачиваясь. Его голос был настолько резким, что девочка замерла на месте. — Это не цветы. Это зов.

Лепестки лилий начали медленно поворачиваться в ее сторону, и Регина вдруг увидела в центре каждого цветка по темному глазу. Они смотрели прямо на нее.

— Вперед, без остановок, — приказал Волк, глухо рыча.

Девочка сглотнула и поспешила за ним, чувствуя, как ее ноги становятся тяжелыми, словно вязнут не в грязи, а в самом времени. Болото не отпускало их просто так.

Вдалеке замерцал огонек, как свет фонаря. Волк остановился и насторожился.

— Это к ней, — сказал он хриплым голосом. — Дальше ты пойдешь одна.

— Ты не со мной? — удивленно спросила Регина, чувствуя внезапную волну страха.

— Нет. Ее мир — не мой. Я останусь здесь. Если все будет плохо — зови, я услышу. Но лучше не зови, — он сделал паузу и добавил: — Просто сделай, что должна.

Она кивнула, сжимая в руках амулет, и шагнула в сторону мерцающего света. Лес позади погрузился в тишину, и только Волк остался невидимым, но чувствующим ее каждое движение.

Теперь впереди была только Кикимора.

Сумерки над болотом всегда были странными — будто солнце, касаясь воды, оставляло кусочек себя в каждом кочке, в каждой мокрице, на каждом тонком стебельке. Болото дышало, а с ним дышал лес. Свет мерцал впереди, уводя Регину все глубже в вязкую тишину болота. Огонек прыгал, то исчезая, то вновь вспыхивая, как будто манил за собой. Девочка почувствовала, как ее шаги замедлились, будто что-то невидимое тянуло назад, но она упрямо шла вперед, сжимая амулет, который дала бабушка.

Вдруг свет замер, превращаясь в неподвижное зеленое пламя, и перед Региной выросла фигура — тонкая, изогнутая, словно сплетенная из веток. Кикимора.

Ее глаза горели желтым, как у совы, кожа была покрыта мхом и трещинами, а длинные пальцы, напоминающие корни, нервно переплетались. Вокруг витал запах сырости и прелых листьев.

— Ну, пришла… любопытная. — раздался голос, низкий и