Попаданцы - Виктор Малютин

удар за лопатками по спине и задние ноги у волка отказали. Теперь перевернуть «топор» и острой частью по голове. Оставшиеся резцы пробили череп, и волк издох. Теперь стала проблема, что с ними делать. Бросить по такой жизни слишком жирно, нужно снять шкуры.

Нож из кремня у него есть, есть и осколки в мешочке, вот ими и стал разрезать шкуру по животу. Едва закончил с одним, как подтянулась лисица, мясо будет наверняка, и кумушка дожидалась, когда человек уйдёт. Стащить бы гуся, но за это могут убить, вот она и бродила на расстоянии. Григорий откинул тушу в сторону, пусть ест и не думает о гусях, даже живот вскрыл, и лисица занялась печенью.

Покончив с работой, он свернул шкуры, привязал сзади вместе с оружием и отправился домой. Ная уже ждала, сидя у огня и прикрыв голые плечи шкурой. В доме тепло, чувствуется женская рука. Внизу, возле самой лестницы, у него свален хворост большой кучей. Опустив свою ношу, он затащил наверх гусей, а потом и шкуры, показав, что это для Наи.

Та взвизгнула от радости и кинулась целоваться.

— Погоди ты, — отстранился он, — надо со шкурами разобраться.

Скребок есть, и девушка занялась обработкой. Два волка ей хватит на всё, обычно и одним обходятся, но он не жадный. Потом сошьёт пинетки и даже рукавички, хотя дикари обходятся без них. Сам он занялся гусями, ощипал, одного подвесил в коптильне снаружи, а второго решил запечь. Печёнки можно поджарить слегка на огне, а остальные внутренности придётся выкинуть.

Ная запротестовала, она умеет шить кишками, пусть только подсохнут, чтобы разделить на «нитки». Гусь коптится на небольшом смолистом огне и в дыму, а второй уже насажен на вертел и жарится на костре снаружи. Григорий думает, что неплохо бы научиться охотится ночью, когда птицы спят. Скоро их будет много на озере, но так и упасть недолго с его неустойчивого плотика. А если приделать ещё брёвнышки по бокам? Тогда в камыш не затолкать такой плот.

Ладно, обдумает конструкцию позже, а пока гусь прожарился и можно поесть. Печенью они уже перекусили, прогрев её прямо в печи в доме, а теперь пора хорошенько поесть. Он делил мясо, отдавая лучшие куски девушке. Пусть наедается, у неё уже заметно, что живот увеличился. Жалко её, совсем девчонка, даже грудь не оформилась как следует.

Волки молодые, но ей можно сшить что угодно, даже ребёнку останется на конвертик. С выделкой у дикарей проще, размяли немного и хватит. Григорий придумал другую технологию, руки жалко, и он изготовил примитивный рубель, а вместо скалки просто толстая палка. Катать тоже непросто, но так шкура разминается, не настолько сильно утруждая руки. Через пару недель, когда наступят холода и выпадет снег, шкуры станут приемлемыми для одежды.

Ночью взошла луна и он решился, сейчас на воде много гусей. Других озёр нет поблизости, а гуси и так устали от долгого перелёта. Теперь они держатся подальше от берега, достать можно только с воды. На глубокой воде уверенности стало меньше, это пока он плывёт уверенно, а стоит упасть, и обратно уже можно не забраться, хищных рыб хватает в озере.

Зато сейчас можно подойти со стороны луны, гуси спят и не видят его. Подошёл метров на десять, а птицы так и не заметили охотника. Теперь положить шест поперёк, запасные дротики на него, стать на колено и начать охоту. Сейчас не нужен большой замах, птицы рядом, и он метнул дротик, не глядя на результат, схватил второй, а за ним и третий. Стая уже взлетела, но дротик, брошенный им вслед, поразил и третьего гуся.

Он едва не перевернулся, но вовремя схватился за шест и удержал равновесие. Теперь собрать добычу, тоже серьёзная работа. Он плавал и извлекал гусей из воды, раненого добил копьём и затащил на плот. А поплавки нужны, завтра же займётся их изготовлением. Лисица уже не боялась его, поджидая на берегу. Внутренности волков она съела, а сами туши кто-то утащил. Ну и ладно, хотя это и навело на мысль о наличии большого хищника. Лисичку он покормил, выпотрошив одного гуся и оставив её всё, кроме печёнки.

Ная не спала, она всегда ждёт его с охоты, топит печку и сидит, глядя в огонь. Она обрадовалась Григорию и кинулась на шею.

— Погоди ты, надо ощипать их сначала, готовить уже буду утром.

Они щипали гусей, выдирая перья, уже закончили и приступили к печени, слегка обжаривая ей на огне. И тут снаружи послышалось сопение, а потом внутрь протиснулась большая медвежья голова. Медведь огромный, раз смог достать снизу до входа. Он заревел, требуя добычу, но Григорий ударил копьём прямо в пасть. Медведь едва не разнёс их жилище, выручила обкладка камнями поверх дёрна. Ная с испуга схватила дротик и ткнула медведя в глаз.

Тот взревел так, что они едва не оглохли, а Григорий схватил свой топор и стал бить зверя по голове. Такой череп проломить непросто, хорошо, что копьё повредило большой сосуд в горле медведя. Тот стал задыхаться, брызжа кровью вокруг, а Григорий ещё раз ударил по голове, вложив всю силу в этот удар. Череп медведя снова устоял, но ошеломить зверя удалось.

Григорий снова взялся за копьё и стал бить зверя в шею, в надежде повредить артерию. Удалось зацепить артерию и кровь хлынула наружу. Теперь оставалось продержаться, пока он не умрёт. Так и произошло, тело медведя обмякло и сползло, открыв вход в жилище.

— Так вот кто съел волков, — дошло до Григория.

Ная ничего толком не понимала, но вскоре очнулась и обняла его, прижавшись всем телом.

— Всё закончилось, успокойся, девочка, — Григорий погладил её по голове.

Успокоившись, Ная вспомнила, что надо бы снять с медведя шкуру. Этим и занялись, как только рассвело. Не успели снять шкуру, как пришли вождь и Шаман. Такого большого они ещё не встречали, но шаман заявил, что медведь убит на их земле, значит и принадлежит он всему племени.

— Забирайте всё мясо, — согласился Григорий, — но шкура моя.

— В медвежьей шкуре может ходить только вождь! — шаман вообще-то, скотина, к этому медведю вождь даже не прикоснулся.

— Я буду на ней спать, мне хватает моей одежды.

Пришлось шаману убраться не солоно хлебавши, тут ничего не скажешь. Потянулись мужчины и женщины, унося куски мяса. Ная отрубила каменным топором когти зверя, на них может претендовать только её мужчина. Через час от медведя остался только скелет, лишённый всех мышц, забрали они и все внутренности, кроме