Палачи и придурки - Юрий Дмитриевич Чубков

Назвал себя и Аркадий Семенович, но как-то вскользь, потому что опять послышались сзади шаги. Человек за спиной повел себя совсем уж странно: перебежал на противоположную сторону улицы и по ней обогнал их быстрым гвардейским шагом, ушел вперед, вдруг опять перебежал и пошел теперь навстречу, в упор глядя на них из-под козырька кепки — блестели в полумраке белки его глаз и даже сверкнули в усмешке зубы, когда он поравнялся и остановился у самого края тротуара, как бы давая им дорогу с наигранной, насмешливой предупредительностью.

— Странный тип! — прошептал Аркадий Семенович с досадой. — Увязался за нами от самой лаборатории.

— Да? — удивился Илья Петрович. — И что ему надо?

— Бог его знает...

— Алкоголик какой-нибудь?

— Наверно. Однако давайте свернем. Ну его к черту!

Они свернули в узкий кривой переулок и шли по нему, поминутно оглядываясь. Похоже, отстал странный тип — никого сзади не было. Переулок вывел их на параллельную улицу, по ней прошли они до следующего переулка и тут снова увидели его: видно, обежал он другим путем и теперь стоял на углу, поджидал и поприветствовал, когда проходили мимо — приподнял свою кепку и склонился в полупоклоне — опять же шутовски, насмешливо.

— Эге! — забеспокоился и Илья Петрович. — Действительно, странный какой-то субъект. А ну-ка, ходу!

И зашагал так широко и быстро, что Аркадию Семеновичу пришлось трусить за ним рысцой, чтобы не отстать.

— Только этого мне и не хватало! — нервно бормотал Илья Петрович. — Только этого недоставало! Именно сейчас!

Они выскочили на набережную реки Малая Невка — дальше бежать было некуда, дальше слабо волновались вокруг, тускло поблескивали россыпями прибрежных огней воды реки и Финского залива. Здесь между каменным забором и выходившим фасадом на набережную двухэтажным домом был разрыв — образовалось там нечто вроде тупичка, укромного закутка.

— Сюда! — махнул рукой Илья Петрович и юркнул в темень этого закутка.

Юркнул за ним и Аркадий Семенович. Отдышавшись, они прислушались, осторожно выглянул Илья Петрович — не слышно было ни звука, никто не выбежал за ними на набережную, отстал преследователь.

— Подождем немного, — шепнул Илья Петрович. — Может, он тоже где-нибудь затаился, выжидает.

Постояли молча, вслушиваясь в темноту, в далекие случайные звуки ночного города — прокричал в заливе тенором буксир, подали в микрофон какому-то кораблю команду, проскрежетал на повороте трамвай... Здесь же, на набережной, все было тихо, безлюдно.

— Уф-ф! Кажется, отстал! — облегченно вздохнул Илья Петрович. — Мне сейчас совершенно ни к чему подобные заморочки.

«Почему именно сейчас?» — выскочил в голове Аркадия Семеновича вопрос, однако спросить постеснялся. Для верности они еще немного подождали, потом вышли из укрытия и огляделись — никого не было. Тут и месяц откуда-то вывернулся, повис над Малой Невкой, прочертил по ней слабую серебристую дорожку, на противоположном берегу гигантским слоновым бивнем смотрелась узкая полоска пляжа, а за ней повисло глыбой черного мрамора непроницаемое пространство над Приморским парком Победы и над заливом.

— Куда теперь? — спросил Илья Петрович. — Обратной дорогой нельзя: тот тип наверняка где-нибудь там бродит.

Аркадий Семенович пожал плечами, как бы сам себе удивляясь:

— Что это мы, честное слово! Вдвоем боимся одного какого-то придурка! Шута горохового!

— Нет, нет, не скажите! Страх здесь ни при чем! просто... — Илья Петрович замялся, — некоторые обстоятельства вынуждают меня в данный момент избегать различного рода инцидентов...

— Почему именно в данный момент? — не выдержал Аркадий Семенович.

Илья Петрович как-то сразу насторожился — глянул, приподняв бровь, и с минуту так смотрел изучающе.

— Послушайте, Аркадий... э‑э... Семенович, кто вы? Работаете где? Служите?

— Я... п‑писатель, — с трудом, мучаясь, выговорил Аркадий Семенович и сконфузился.

— Вот как! Вы пишете? — встрепенулся Илья Петрович, но тут же недоверчивый бросил взгляд на его потертый плащ и дешевенькие туфли фабрики «Скороход», и под этим взглядом невольно присел Аркадий Семенович, чтобы как-то скрыть помятость брюк, чтобы не выпирали из-под них нелепые остроносые туфли. — М-м, не читал, не слышал. Хотя... что-то знакомое... Утятин... Позвольте... совсем недавно... в газете...

— Ну да! — обрадовался Аркадий Семенович. — Фельетон!

— Правильно! Помню! Как же! — вдруг необычайно воодушевился Илья Петрович, схватил его руку и крепко сжал. — Да ведь вас мне сама судьба посылает! Мне нужен пишущий человек! Слушайте, слушайте! — он понизил голос и приблизил губы к самому уху Аркадия Семеновича. — Меня затравили! Меня преследуют!

— Кто? — испугался тот и попытался вывернуться, высвободить руку.

— Да не пугайтесь вы, ей-богу! Повторяю вам: я не сумасшедший, я всего лишь навсего безработный! — Илья Петрович горько усмехнулся.

— А вы сказали — врач...

— Именно: безработный врач! Парадокс? Как же, дескать, может быть врач безработным, если врачей в стране катастрофически не хватает. И тем не менее это так. Уже две недели, как я уволен, и не просто уволен, а по статье! Этак, знаете, со злобной улыбочкой уволен! За что, спрашиваете? За шарлатанство! Ха-ха! Это я-то! Илья Петрович Шмитько! Да меня весь Ленинград, вся Москва знают! Ко мне из Сибири, с Дальнего востока люди едут! Спросите: что такое метод доктора Шмитько? Вам объяснят. Вот смотрите: письма благодарных пациентов. Вот, вот и вот! — Илья Петрович из карманов стал выхватывать пачки почтовых конвертов и исписанных листов, повлек Аркадия Семеновича к ближайшему фонарю. — Идите сюда, к свету! Читайте, читайте! — сунул ему в руку первый попавшийся листок.

Аркадий Семенович, несколько ошеломленный, стал читать:

«Я поднимал однажды тяжелую бочку и прямо рухнул на месте. У меня заболел позвоночник, врачи поставили диагноз: радикулит. Я слег и даже не мог вставать с постели. Мне делали уколы, я прошел курс иглотерапии, но существенных изменений не произошло. И вот случайно как-то ко мне на работе подошел человек и спросил, почему я такой скрюченный. Я объяснил, что со мной случилось. Он говорит: «Найдите какую-нибудь комнату минут на двадцать, я вам проведу курс моего лечения». Я подумал, что это какая-то шутка, но все же завел его в кабинет начальника, который отсутствовал. Он