Там, где изба на курьих ножках... - Ария Блэт

рискнула еще раз вмешиваться.

История оказалась крайне обыденной. Кедровки свои запасы в кору сосен прятали, а возле их тайников дупла белок находились. Вот и почудилось птицам, что недобрые соседи могут на их орешки покусится. А грызуны решили, что кедровки не с проста рядом кружат — видать нападение готовят, дабы украсть их лакомства…

— Вам не надоело?! Вы же не кошки и собаки, чтобы постоянно цапаться друг с другом… — помотала головой Ягда.

“Вообще-то эти шерстяные тупицы первые начали!” — прощебетала кедровка, а остальная стая ее поддержала.

“Мы?! Да эти куриные морды сами к нам в дупла полезли!” — возмущенно свистнула белка.

И если б не предупреждающий рык Ратибора, развязалась бы еще одна битва, пуще прежней — белки уже стучали передними зубами, кедровки клювами стали прицеливаться…

— Значит так… — Ягда задумчиво затылок почесала, — С этого момента, ежели вдруг у вас вновь споры возникают — зовете меня или Ратибора. До того как в драку полезете! Ясно?

Гробовая тишина. Кедровки даже с белками стали переглядываться.

— Для непонятливых еще раз поясню, — раздраженно зашипела ведьма, — Если кто из вас обалдуев, еще раз мордобой устроит, то все сразу в мою немилость впадете! Ясно?!

Зверье нерешительно согласно загалдело. Уж впадать в немилость ведьмы никому не хотелось — Ягда о всех жителях леса заботилась, да в трудную минуту помогала. Ежели прекратит, то их дни сочтены…

— Иж чего удумали… Бои затевать, да еще и в моем лесу! — проворчала ведьма, — Все кто ранен, ко мне подойдите, — кедровки с белками на нее с опаской посмотрели — никто никогда не знает, что у Ягды на уме: то ли он их проклясть захочет, то ли исцелить…

— Раны вам залечу, остолопы, — уже спокойнее произнесла она.

— Ягд, может не стоит? — с тревогой в взгляде спросил волкодак.

— Чего не стоит?

— Мирослава, сказала, что ты едва на ногах стоишь. Я испугался, что ты свалишься…

— Куда свалюсь? — не поняла его Ягда.

— В канаву какую-нибудь, али овраг…

— Зачем мне туда сваливаться?

— Так ты на ногах едва стоишь… Мирослва сказала… Я сюда со всех ног бежал, думал ты в беде… — Ратибор уже совсем запутался.

— Она как всегда… — Ягда виски потерла, — Все со мной в порядке, просто многовато сил на избавление от соснового вертуна потратила… Вот навка наша и переволновалась.

— Выходит силы магические у тебя еще остались?

— Ясень пень, я хоть всю эту гремучую рать разом исцелю, — ведьма окинула взглядом замеревших кедровок и белок, которые даже пискнуть боялись.

— Вот же… Попадись она мн… — Ратибор не успел договорить. На него с криком стало падать что-то зеленое. При этом упало весьма удачно — прямо на волкодака.

— Ой, я с веточки сорвалась, — захлопала глазами Мирослава, — Рати, спасибо, что поймал…

— Слезь с меня, плесень зеленая… — завыл волкодак.

— Вспомнишь солнце, вот и лучик, — Ягда заржала в голос.

Навка сидела на Ратиборе, который растянулся на поляне и тихо скулил. Мирослава видимо слазить не торопилась — она отряхнула платьице из переплетений тончайших травинок и посмотрела на зеленый кулек в руках, облегченно выдохнув.

— Ягд, я для тебя ягодок собрала, — Мирослава помахала кульком.

— Чудище болотное, ты с меня слезать вообще собираешься?

— Я — “чудище”? — на черных глазах навки образовались зеленые слезы.

— Ратибор… — угрожающе прошипела ведьма.

Мирослава была очень чувствительной натурой — из-за любого пустяка в слезы, а Ягда не хотела видеть слезы подруги, так что лишний раз старалась не расстраивать, да обидно не шутить. Чего нельзя сказать про Ратибора. Он, конечно, специально навку не доводил, но и за базаром словесным не следил.

— Мирослав, ну прости… Я ж любя…

— Правда? — шмыгнула она носом.

— Конечно… Только не плачь и… слезь с меня, пожалуйста.

В этот раз Мирослава слезла, а Ратибор, кряхтя, стал подниматься с земли.

— Че вылупились? — волкодак раздраженно окинул толпу из белок и кедровок, которые во все глаза глядели за этой сценой и с нескрываемым восхищением смотрели на навку. В их глазах она была как великий герой, который смог победить непобедимого врага, так еще и с одного удара (падения), при этом еще и извиняться заставила…

— Все раненые остолопы ко мне подошли? — ведьма окинула их быстрым взглядом. Животные послушно закивали.

Ягда руки вскинула, да силушку магическую выпустила, которая окутывала покалеченных зверей и заживляла их травмы. Для животных сил нужно намного меньше, нежели для человека, к тому же, каким-то неведомым образом ни у кого из них не было серьезных ран — всего лишь неглубокие царапины, да ушибы.

Ведьма с ними быстро закончила.

— Еще раз: если снова в спор неразрешимый вступаете — зовете меня или Ратибора. Мы вас рассудим. Уяснили?

Белки с кедровками послушно головами закивали.

— Свободны, — заключила Ягда. Раздались облегченные вздохи и звериная рать разлетелась в разные стороны.

Ведьма к друзьям своим развернулась.

— Мирослава, ты опять за свое?

— За свое? — переспросила навка.

— Почему Ратибор думал, будто я в канаву свалюсь?

— В какую канаву? — удивилась Мирослава.

— Да не в канаву… — попытался объяснить волкодак.

— Еще куда-то?

— Может в овраг? — предположила навка.

— Подождите… — Ратибор приложил руку к голове, которая ему уже казалась чугунной, — Мне Мирослава сказала, что ты едва стоишь на ногах. Вот я и подумал, что ты еще чуть-чуть и свалишься… Поэтому со всех ног сюда примчался, — еще раз повторил он.

— Так, Мирослава, с чего ты взяла, что я едва на ногах свалюсь?

— Ну, ты же столько сил потратила на сосновый вертун… Я за тебя переживала…

— Вот же… — Ягда не выдержала и глаза закатила.

— Я хотела как лучше… — у навки в глазах вновь слезы появились, — Я помочь хотела, чем смогу… Вот твои любимые ягодки собрала, — она виновато кулек, наполненный ягодами, протянула.

— Спасибо, — ведьма нерешительно его взяла, — Но, Мирослав, нельзя же так делать…

— Да, ты понимаешь, ежели с Ягдой настоящая беда приключиться, а я даже не пойму, ведь ты каждый раз из пустяков такой сыр-бор раздувала, — он выразительно развел руками.

— Но, я… — по ее щеке скатилась слеза. Мирослава поджала губки.

— Хотела как лучше, — закончила за нее ведьма, — Мы понимаем. Просто больше так не делай.

Навка совсем поникла.

— Не вешай нос, —