Архип - Евгений Чернышев

существованию устилается целым ковром невинно загубленных жизней, Архип знал давно, а на Наталью. Ведь эта высокородная крыса прочитала дневник полностью. Знала ведь, через что чернокнижник достиг своего нынешнего состояния. И все равно ведь захотела пойти с ним на сделку. Самовлюбленная тварь.

Медленно выдохнув и восстановив равновесия ума, колдун уже с величайшей бережливостью отложил небольшую книжицу в сторону. Прочитанное им только что было последней записью, а значит молодой дворянин, написавший его, не вернулся из своего "крестового похода". Но вместе с тем, дохлый немец почти двести лет никого не донимал, а значит в какой-то мере его усилия увенчались успехом. Его и тех безымянных крестьян, что подняли оружие против злобного чернокнижника.

— И что-то мне подсказывает, — пробормотал Архип, взвешивая в руке проржавевший выщербленный топор. — что ты в этом сыграл какую-то важную роль. Жаль, что не знаю какую. И на кой ляд ты этому чертовому фон Бреннону сдался.

Собственно, именно в надежде выяснить это Архип и отправился в церковный подвал в поисках того дневника, выдержки из которого Наталья ему показывала несколько дней назад. Негоже отправляться в пасть ко льву, не имея понятия об остроте его клыков. К сожалению, ни о каких топорах рудознатец из прошлого не писал, а значит ни он, никто-либо из его окружения за создание этого странного артефакта не был в ответе. Тогда кто? Сам Альберт? А что он с ним такое сотворил, что, не смотря на все чудесные свойства, проявляемые топором, никакого чародейства от него не исходило? Слишком много вопросов, выяснять которые придется на месте. Завтра Купальская ночь, и все его предчувствия буквально орали о том, что с немцем надо покончить раньше.

Глава 30

Найти место, где, судя описанию в дневнике некогда располагалась деревня помещика фон Бреннона, Архипу, как и любому хотя бы пару раз проезжавшему по берегу Черной в сторону Рудянки, никакого труда не составляло. Мало того, что резко разливаясь после Мавкиного брода, река спрямляла течение, и дальше верст на тридцать ее изгибы да излучины можно было пересчитать по пальцам одной руки, так еще и руины старой деревни, правда ныне уже полностью захваченные лесом, отлично просматривались аж с самой речной стремнины. Правда, молва о тех развалинах ходила дурная, да и Лес в тех местах пусть и не кишел нечистью, как севернее, но все равно оставался Лесом. В общем, даже безбашенные подростки в желании удалью своей и бесстрашием девок впечатлить да пред друзьями похвастать, туда если и забредали, то вернувшись в зад особо о том не распространялись.

Архип, конечно же там бывал. С десяток, наверное, лет назад, дабы удовлетворить свое не в меру разыгравшееся любопытство. Да и соглашение, заключенное некогда с общиной обязывало любую возможную угрозу простому люди проверять и в меру сил своих пресекать. Не сказать, чтоб прямо-таки особо увиденным впечатлился, но давящее и тяжелое ощущение, распространявшееся от полусгнивших построек помнил отлично. А стоявший на небольшом холмике, на удивление ладный, не смотря, на прошедшие годы и окружавшее его запустение, барский дом, так вообще нагонял оторопь. Впрочем, осмотрев его от чердака до подвалов и ничего предосудительного и опасного для вверенных его защите людей не найдя, Архип тогда просто пожал плечами да от греха подальше, запретил людям туда соваться. Не лезет оттуда никто с желанием честной христианской кровушку попить и бес с ней с деревней. Общинники, и сами не слишком-то жаждавшие в таком месте праздно шататься, согласно покивали да и намотали на ус. Как говорится, не очень-то и хотелось. Полей да охотничьих угодьев и по эту сторону реки хватало, чего судьбу за хвост понапрасну дергать?

Ныне же колдун явился сюда с совершенно иной целью. Так сказать, на свидание со старым и недобрым другом. Развязной походкой, даже и не подумав таиться, да и какая разница, все равно уж в своих владениях личер при желании даже мышь разыскать способен, демонстративно закинув на плечо топор, брел он по тому, что осталось от некогда главной, и по совместительству, единственной улице деревушки. Впечатление, конечно, создавалось удивительное. По краям лес — ели, сосны, березы, всего понемногу, деревья старые, не по одному десятку лет, от крестьянского жилья, по большей части остались одни только полусгнившие, покрытые густым покрывалось мха и утопающие в густой траве ошметки стен да ямы погребов, а взгляд в сторону переводишь, и вот она — барская усадьба. Звание, конечно, слегка громковато для простой двухэтажной избы, дом того же Векта поболее да посерьезнее будет, но все равно. Стоит, словно и полгода не прошло, как хозяева уехали. Забор в паре мест поправить только да кой-где черепицу на крыше поправить и хоть завтра заселяйся. Не брало ее ни время, ни непогода, ни лесная растительность.

Подойдя к парадному входу, благо, ворота были открыты, а то в прошлый приходилось через забор татем лазать, и ехидно осклабившись, Архип Словом снес почерневшую от времени, но все еще крепкую дверь с петель, с глухим эхом зашвырнув ее куда-то в темноту жилища. Не то, чтоб такой подход был необходим, вряд ли она была хотя бы просто заперта, но сегодня у колдуна был на удивление бесшабашный и хулиганский настрой и уж очень хотелось покуролесить. Да и время для проказ было самое наилучшее — канул Ивана Купала, когда ж еще ребячеством страдать? И сразу же ощутил возникло, на самом деле, вполне привычное впечатление пронзительного холодного взгляда.

— А вот и корм для червей проснулся… — с облегчением пробормотал колдун. Он очень сильно рассчитывал на то, что привлечет внимание хозяина, и обидно было бы просчитаться в самом начале. — Ну смотри-смотри, я тебе сейчас устрою представление, — и с этими словами достал из кармана упаковку серных спичек.

Разумеется, то были не простые спички, кои можно купить в любой лавке. Эти Архип самолично готовил да зачаровывал для торговли в Дарьиных лавках. Стоили они, конечно же, втрое от обычных, но, не смотря на это разлетались как горячие пирожки. Причем не только в Крапивине, но и в Чернореченске, где и своих чародеев было завались. Приказчики поговаривали, что мужики, за последнюю упаковку могли и слегка поскубаться. Ажиотация такая была, естественно не просто так, а потому, что горели они ярче, жарче и настолько дольше, что можно было как свечи использовать сами по себе. А еще на ветру не гасли. Сплошные преимущества, в общем.

Альберт Карлович, как называл его рудознатец, имя которого Архип так