Рёв пламени. Академия. - Влад Латипов

И вот теперь я сижу на кухне, а вокруг меня хлопочет мать, собирая меня в дорогу.

— Ты, самое главное, питайся нормально в своей академии, понял? А не куски хватай, как обычно, — она собирала в дорогу контейнеры с едой так, будто мне придётся ехать неделю на поезде, а не 4 часа на электричке. — И самое главное — не лезь к дворянам! Мы люди маленькие, что с нас взять? Вдруг оскорбишь какого барина, а он тебя — РАЗ! — и всё. Что я без тебя делать буду?

— Мама-а-а! Ну о чём ты? Мы же не в XVI веке, когда так можно было. Простолюдины уже давно не скот, которого можно убить и забыть, — закатываю я глаза. — Его потом Мещанский совет со свету сживёт. Вон как недавно, помнишь? Какой-то баронский сын пацана сбил на машине — так его до сих пор по всему интернету полоскают.

— Это ты сейчас так говоришь! — мама сложила еду в мою сумку и встала напротив меня, сверля меня взглядом. — Не лезь к дворянам, понял! Особенно к девушкам! Залезешь к такой в трусы — и никто тебя не найдёт после этого! Понял?

— Да хорошо, хорошо, мам, я понял, — поднимаюсь и обнимаю мать. — Всё будет хорошо. Обещаю. Мне, кстати, стипендию назначили. Пять тысяч рублей! Представляешь?

— Ох ты ж! Деньжищи-то какие! — шокировано взмахнула руками мать, она сама получала всего четыре с половиной. — Не вздумай на всякую дурость тратить, понял? А лучше откладывай! Квартиру себе после академии купишь!

— Буду тебе половину отправлять.

— Не вздумай! Это столица, не наше захолустье, там цены другие! Сам жить на что будешь? — смотрит она на меня сердитым взглядом. — Мне денег хватает, чай, не безрукая — работаю.

— Ой, да ладно тебе, деньги лишними не бывают.

— Не вздумай, я тебе сказала! Всё, что пришлёшь, обратно отправлю, понял?!

— Ладно, ладно, не сердись, — смотрю на неё со смехом в глазах. — Буду тебе сразу готовые вещи покупать. И чеки не дам. Чтобы не вернула.

— Я тебе сейчас как дам «чтобы не вернула»! — мать хватает полотенце и гоняется за мной по кухне. — Не смей, я сказала! Ишь, какой важный стал, с матерью спорит!

Внезапно она устало опускается на диванчик.

— Береги себя там, слышишь? И навещать меня не забывай.

— Конечно, мам. Буду приезжать на выходных, — сажусь рядом с ней и беру её за руку. — А ты наконец о себе подумай. Ты же молодая ещё, красотка хоть куда. Вон как на тебя дядя Боря засматривается. Сходила бы куда с ним?

— Иди уже, советчик. Там машина приехала, — указала она на пиликнувший уведомлением телефон. — За простой платить придётся. Иди.

Она аккуратно выпихивает меня в сторону двери, в глазах у неё блестят слёзы, но она сдерживает себя, чтобы не заплакать. Напоследок она крепко меня обнимает и, слегка поколебавшись, достаёт из кармана старый металлический кулон на простом шнурке.

— Вот. Возьми. Это твоего отца, он его всегда носил, не снимая. Говорил — на удачу. Пусть с тобой будет. Удача тебе не помешает, — она снова обнимает меня. — Всё, иди. И звонить мне не забывай. Понял? Каждый день.

— Конечно, мам. Люблю тебя. Пока.

— Пока, сынок. Удачной дороги. Буду за тебя Живе молиться каждый день. Чтобы берегла тебя.

Я напоследок ещё раз обнимаю её и целую в щеку, после чего выхожу из квартиры и спускаюсь по лестнице. Меня догоняет голос матери:

— Я тебе там денег перевела. На первое время. Тысячу. Не вздумай на дурости тратить, понял?

— Да, мам, понял. Спасибо!

Взглянув на неё напоследок, я вышел из подъезда. На улице меня уже ждала старенькая «Волга», раскрашенная в цвет такси. Убедившись, что водитель ждёт именно меня, я оглянулся на своё окно и помахал смотрящей на меня матери, после чего сел в машину. Водитель тронулся и поехал вперёд, с каждым метром увозя меня всё дальше от моей прежней жизни.

Такси остановилось у старого вокзала, чьи кирпичные стены были покрыты трещинами, а часы над входом отставали на двадцать минут. Я вышел из машины, поправил сумку через плечо и замер на секунду, глядя на суету вокруг. Провинциальный вокзал напоминал муравейник: бабушки с узлами, кричащие на детей, солдаты-срочники, курящие у будки с шаурмой, пара бродячих собак, рыскающих в поисках объедков. И сквозь эту толпу, словно островки спокойствия, пробирались люди в дорогих пальто — те, кому не нужно было толкаться в очереди за билетами.

Достав телефон, я посмотрел на время. До поезда было еще сорок минут, куча времени, чтобы заняться чем угодно. Найдя взглядом табличку «Пригородные кассы», я встал в очередь. Стоявший в соседней очереди мужик внезапно обратил на меня внимание.

— А… Одаренный, в столицу решил небось податься? За лучшей жизнью? — обратился он ко мне.

— А вы, простите, кто? И что вам от меня надо? — ответил я вопросом на вопрос. Бегло осматриваю мужика: рабочая спецовка, потертые кроссовки, а за спиной болтается спортивная сумка на ремне через плечо. Вот вроде обычный мужик, каких много, но что-то в нем цепляет глаз. В общем, какой-то он мутный.

— Я-то? Лев Смородинский. Тоже одаренный, как и ты. — Он задрал рукав и показал пошарпанный и побитый временем подавитель. — Третий ранг. Земля. Уже пятнадцать лет эту хрень таскаю. Тьфу.

— И что? Вам в академию поступить не предложили?

— Отчего же? Предложили. На общих условиях. Не тот у меня ранг, чтобы на меня бюджет тратить. Поэтому продал машину и штраф оплатил.

— Это что у вас за машина такая была, чтобы штраф оплатить? — Я припомнил сумму, что озвучил мне Синицин, и удивленно посмотрел на мужика.

— Да обычная, «Волга» новая еще была, как раз в тридцать тысяч и уложился.

— Тридцать? Мне шестьдесят пять заломили!

— Ну, видать, ранг-то у тебя повыше моего, а, парень? — Мужик рассмеялся и, расплатившись на кассе, удалился куда-то по своим делам. — Ладно. Бывай, парниша, пойду я.

Проводив взглядом странного мужика и расплатившись за свой билет до Москвы, я нашел расписание, обнаружив там свою электричку, отправился на перрон и, найдя свободное место, устроился на лавочке. В поисках, чем себя занять оставшееся время, решил залипнуть в телефоне, смотря смешные видео и читая новости.

Но тот странный мужик всё никак не выходил у меня из головы. Я так и не понял, что он от меня хотел и зачем вообще начал со мной разговор. Да ещё и тон его этот по отношению к академии явно