К черту мамонтов! - Ольга Шматова

class="p1">— Знаю, — пожала плечами Наташа. — Мне Лиля рассказывала.

— Не только без секса не обходится, Антипальмовцы используют его на всю катушку. Они считают, что секс помогает адаптироваться к новым условиям существования, помогает влиться в коллектив и усвоить правила поведения в кратчайшие сроки. Типа, наши предки могли попасть в чужое племя только половым партнером, мужем или женой. У нас в генах заложена приспособленческая программа, специально для такого случая. Только активисты Антипальмы пошли дальше и научились изменять половое поведение. У них есть родоначальники линий, которые каким-то мне непостижимым методом умудряются передавать не только навыки, но и половые рефлексы. Как бы клонируют.

Двигун увидел, что Наташа рассматривает входную дверь, собирается подняться и уйти. Его лицо изменилось, будто он вспомнил о чём-то крайне приятном.

— Угу. — продолжил он. — А вот ускоренная адаптация… это жуть. Два месяца и человек становится другим. Совсем. Даже рефлексы меняются. И кто-то на это идет! Мне сказали, это те, которым терять нечего. В прочем. — он замолчал на несколько мгновений, как бы задумавшись о чем-то. — Я лучше покажу.

Он достал планшет, некоторое время колдовал над ним, выискивая что-то.

— Я это снимал до того, как делал сюжет про Анитпальму, — сказал блогер, разворачивая окошко с видео.

На экране появилась улочка, стиснутая с боков низенькими сероватыми домиками. Людей и машин на улице не было. Возле домиков колыхались высоченные заросли давно некошеной, травы. Обочину дороги покрывал густой бурьян, по ней самой ветер нес тонкую поземку тонкой пыли. То и дело в кадре пробегала и пролетала разная мелкая живность. В конце улицы виднелось несколько панельных домов. Тоже серых, низеньких в несколько этажей.

— Областной город, — пояснил блогер. — Меня туда пригласили. В общем, неважно кто. Тут снимал в одну камеру. Все заросло так, что дронам подлететь сложно было.

В экране показалась калитка. Рука из-за кадра толкнула ее, и изображение двинулось дальше, показался усталый сероватый домишко в облупившейся краске с низеньким покосившемся крылечком. Откуда-то залаяла собака. Дверь за крылечком приоткрылась и на пороге появился крупный лысоватый мужчина в драной тельняшке и таких же драных обвисших трениках и пластиковых шлепанцах на босу ногу. Он повернулся куда-то в сторону и рявкнул.

— Цыц!

Лай сменился недовольным ворчанием и поскуливанием.

— Свои!

Пес, так и оставшийся за кадром, замолчал.

Хозяин спустился с крыльца и в перевалку зашагал на встречу камере. Приблизившись так, что его лицо заняло большую площадь экрана, он раздвинул в улыбке потрескавшиеся губы, обнажая прорехи между зубов.

— Здорово! — поприветствовал он. — Вообще-то он мирный, — мужчина покосился в сторону. — Людей давно не видел. Одичал малость. — снова раздалось поскуливание.

— Здравствуйте. Я вижу, тут почти нет людей, — затараторил за кадром блогер. — Можете рассказать, что произошло?

— Че тут рассказывать? — развел руками мужик, на отекшем лице которого нарисовалось недоумение. — Поуезжали все. На всей улице только я, да Григорич со своей Машкой. Это, остались…

— А что во всем городе?

— А что в городе? — с прежним недоумением переспросил мужик. — Тоже самое. Съехали. В панельках еще пока тепло с водой были, заводские жили. Потом тоже куда-то перебрались.

— Говорят, это все началось где-то здесь, — не унимался Двигун. — Прямо с ваших соседей.

— Ну да. — мужик усмехнулся. — Это про тетю Лиду, точно. Дети у нее выросли, сама на пенсии. Внуки? — он поскреб в затылке. — Не, не припомню. Дети-то да, Витька и младшая Ирка изредка наезжали.

— И что тетя Лида? Как она связана с опустевшим городом?

— Ну как связана? Бабка на пенсии. Делать нечего. Общалась с соседями мало, не шибко она компанейская, — мужик дернул рукой, будто хотел смахнуть с шеи мошку. — Но да, пятерку, бывало, одалживала. Хоть и не одобряла. Бывало.

— И как из-за нее опустел город? — перебил блогер, не давая собеседнику увлечься любимой темой.

— Из-за нее? Да не, свистят, — снова усмехнулся мужик. — Странности, это да… Не без того.

Он замолчал, собираясь с мыслями.

— Такой разговор стоя и на сухую не идет, — выдал он по итогу размышлений. — Давай присядем, что ли?

В следующем кадре Двигун и мужик сидели за косоватым облупившимся столиком, на котором красовалась высокая бутылка явно привезенной водки и пара стаканов. Мужик явно успел приложиться к прозрачной жидкости. Он почти растекался по креслу, перемотанному белыми проводами и кусками изоленты. На его лице разливалась блаженная расслабленность.

— Тетя Лида, она такая… — мужик приподнял руку, вяло пошевелил в воздухе пальцами. — Ей че-то всегда скучно было. А тут она вместо картошки какую-то траву посадила. Май месяц, все люди картоху садят, а она траву. Я ей, тетя Лида, а что кушать-то будете? А она мне, что это, земле отдохнуть надо и она теперь картошку не ест. Диета у нее.

Мужик достал сигарету, повертел ее в пальцах, как-бы разминая, сунул в рот. Добыл откуда-то черный брусочек в полтора пальца длиной, ткнул его торцом в сигарету, тут же занявшуюся ярким угольком. Выпустил в воздух струйку серого дыма, разглядывая как тот тает в воздухе.

— Клевая штука, — мужик взвесил брусочек на ладони. — Генка перед отъездом подарил. Сказал, что такие у каждого колониста на других планетах. И зажигалка, и нож, — из бруска блеснуло и тут же спряталось лезвие, — и даже фонарь. И, вроде как, ни заряжать, ни точить не нужно.

Он сделал еще одну затяжку и замолчал, задумчиво уставившись туда, где таяла новая струйка дыма.

— А что с тетей Лидой дальше было? — напомнил о себе блогер.

— Дальше? То на веранде сидит, ноги в крендель. Ну как йог. Утро и вечер. Солнце встает — сидит. Солнце садится — тоже сидит. По улицам бегать стала. Не за кем-то, а это, — на лице мужика отразилось умственное усилие, — спорт такой любительский.

Кадр с блогером и мужиком, сидящими за столом, сменился калиткой, торчащей посреди густых зарослей. Справа и слева угадывался некогда невысокий, но добротный забор, который теперь почти скрыли трава и разросшийся кустарник. Камера поднялась выше и стал виден заросший двор, на который выходила потемневшая, но все еще крепкая широкая веранда.

— Наблюдать восходы и закаты, занимаясь йогой, — прозвучал за кадром грустный голос Двигуна. — Наверное, это очень увлекательно. И возможно, даже полезно для здоровья. Как и бег трусцой. Но если чем-то увлекаться очень сильно, это может иметь последствия.

На экране снова сидели за облупившимся столиком Двигун и мужик в драном тельнике. Мужик курил, сбрасывая пепел куда-то под себя.

— Она мне говорит, — как-то невпопад продолжал мужик. — Юрик, тебе надо зайти в Антипальму. И обязательно на ускоренный курс. Типа, жизнь слишком короткая, поэтому учиться