Кровавая Ведьма - Анна Александровна Кувайкова

нужного размера. Да, я лошадей не люблю. Но это совсем не значит, что передвигаюсь только пешком!

Тем более, раз знакомая тропинка внезапно начала лихо петлять, откровенно плутать и явно утяжелять шаг.

Даже интересно стало, у кого наглости хватило с ведьмой таки шутки шутить?

Была у меня одна идейка, ее я и собиралась проверить, быстро долетев над тропой до огромной поляны меж пушистых елей. За ней как раз чащоба начиналась, а вместе с ней охотничья тропа, одна из многих. Только мне или показалась, или на этот раз они все травой затянуты?

Опустив метлу, я спрыгнула на землю. Выбрала пенек посуше и потолще, присела на него, пристроила верного «скакуна» рядышком, и снова полезла в сумку за самым грозным ведьминским оружием против нечисти.

За ватрушками!

Нашлись они почти сразу, и на поверку оказались уже не свежими, но еще мягкими и вкусными, жаль, всухомятку. Увы, воды я с собой не прихватила, а флягу одолжить у кузнеца не догадалась. Да и честно, есть в такой атмосфере хотелось меньше всего — несвойственная лесу полная тишина непривычно давила на уши. Какие там звери и птицы? Лес как будто лишился даже ветерка, шелеста листьев и длинных солнечных лучей!

Иначе почему так холодно среди бела дня, и от чего мороз по коже?

Неужели не обманул тот ведьмак?

Приманка, кстати, сработала с третьего раза. Я едва успела сжевать две ватрушки, как на очередной, зажатой в моей руке, зашлись ходуном ближайшие кусты. Раздался мощный топот, затряслась земля, послышался грозный рык, и на поляну вышел бурый медведь!

Худой и облезлый.

Не выдержав, я от души расхохоталась, запрокидывая голову.

Тоже мне, хозяин леса!

— Что смешного, ведьма?! — не выдержав откровенного издевательства, местный хозяин обратился в небольшого мужичонка откровенно бродячего вида. Тощий, нескладный, замотанный в бесформенный кафтан из мешковины, с драной фетровой шляпой на голове, он представлял воистину убогое зрелище.

А мне было, с кем сравнивать — на своем веку я леших повидала немало!

— Ты, — едва не утирая слезы, без тени раскаянья созналась я, рассматривая возмущенную нечисть. Плешивый, с тремя рыжими волосинками на затылке, а в куцей каштановой бороде росли порядком жухлые мухоморы. — Ты смешной. Ты когда-нибудь вообще нормальных леших видел? Позорище.

— Ну, знаешь! — всерьез обиделся нечистый, складывая руки на груди. — Какой есть, такого и любите!

— Так за что любить-то? — изумилась я, помахивая последней ватрушкой. — За что подношения носить? Тропинки путаешь, тяготу наводишь, с пути сбиваешь. Живность прогнал, нечисть запустил… как сподобился-то?

— Да не я это! — дернул ресницами леший… и внезапно расплакался.

Я даже обомлела, едва не выронив сумку.

Вот этого в моей ведьминской карьере еще ни разу не было!

— Да ладно, чего ты…

— Это не я, — не дав даже спросить, зашелся в вое леший. Да еще и хлопнулся пятой точкой о оземь, принимаясь размазывать длинными рукавами крупные слезы по грязному лицу. — Всё кот этот, проклятущий!

Я чуть не попятилась, вцепившись в лямку, в ватрушку, и ощутимо напрягаясь.

Лично я знаю двух котов. И ни один из них добра ни в чью жизнь не приносит!

— Какой кот? — не выдержав завываний и скудности рассказа, я всё-таки сунула последнюю плюшку прямо в рот нечистого. — Белый, черный?

— Чо-о-о-рной, — набив рот, и мгновенно забыв о рыданиях, пробубнел леший. — Фаюнище!

— Кто? — сразу не поняла я. — А-а-а. Баюнище?

— Он самый, — проглотив ватрушку в мгновения ока, леший облизнул потрескавшиеся губы от творожной начинки, и с надеждой посмотрел на меня. — А еще что вкусного будет?

— Могу вот этим угостить. Хочешь? — пригрозила я ему метлой.

— Не-не-не, — поспешно отказалась обнаглевшая нечисть. — Не надо. Я сам всё расскажу!

И рассказал. Сбивчиво, постоянно перескакивая, заикаясь и размахивая длиннющими рукавами от переизбытка эмоций. Что, мол, сам он не местный, с дальнего пролеска у болота. Что местный леший — родной дядька его, в гости к ним пришел. Да надолго пришел, к местной кикиморе. К той, де, родня приехала ненадолго, а дядьке интересно стало новости другого света узнать. Ну и попросил он этого доходягу за лесом присмотреть, заодно, дескать, откормится, окрепнет за человеческий счет.

И вроде поначалу нормально было, а потом началось!

… — И откуда он взялся, главное, не пойму никак! Чащобу всю вмиг занял, ну ту, что у Лосева пня. Всех охотников мигом выгнал, дичь пожрал. И ведь что интересно, дальше пня сам не ходит, и туда не пущает никого, будто охраняет что. Жуткий такой, я песнь его раз всего слышал, а до сих пор жуть берет! И глянуть лишь разок на него решился! А там, представь, посреди поляны дикой и темной, в самой непролазной чаще, сидит, значит, на столбе высоченном, а глазищи желтые сверкают!

— Как желтые? — невольно вздрогнула я. — Кто сидит? Волк?

— Какой тебе волк, глупая ведьма? — разгневался на мою невнимательность нечистик. — Кот! Кот сидит огромный, что тот теленок, глазами своими желтыми сверкает! А туманище кругом, только глазищи-то его и видно!

— Значит, действительно Баюн, — рассеяно потерла я ладошкой лоб. — Причем голодный.

— Как голодный? — испугался леший. — Сколько ж ему сожрать надо, что б был сытый?! Меня ж дядюшка убьет, за то что лес не сберег евоный!

— Расслабься, малой, — усмехнулась, вставая с облюбованного пенька. — Там бы и дядька твой не справился.

Еще бы!

Кот Баюн — это не страшный кот из сказок, которые читают детям в империи Ансгар. А вполне реальная нечисть. Если кот голодный — он большой и злой, ест усталых путников, усыпленных туманом, пением и сказками. А если кот сыт, он на вид становится обычным себе черным котиком, любящим ведьм, и умеющим лечить. Вообще, их мало осталось по миру. Из четырех самых больших стран — Рунх, Ансгар, Толия и Рафилан — они живут только в одной. В проклятом Рунхе, конечно.

Но сюда, в Рафилан, они никогда не забирались. Или нет?

— Ладно, — закидывая метелку на плечо, приказала я. — Направление мне покажи, где этого блохастого искать, чтобы я долго не плутала.

— А зачем тебе? — осмотрев мою фигуру с претензией на стройность, недоверчиво вскинул брови леший. — Неужто на бой с ним идти удумала?

— Нет, шерсть ему вычешу, и шарфик свяжу! — съязвила я. — Показывай!

Леший, кончено, как на дурочку на меня посмотрел, но замызганным рукавом в нужную сторону махнул. И вроде бы помощь оказал… Но завалявшийся с прошлого года марципан я ему отдавать передумала.

Хотя, надо отдать должное лешику — путанку дальше на моем пути он раскидывать не стал, совсем даже