Песнь для Демиурга - Ольга Морох

class="p1">— Мы все видели, — Эрион тоже вступил в разговор. — Прямо как вас.

— Так, так, так, — Ящер задумался, постукивая пальцами по столу. — Возможно, я был не прав, Виола, прошу прощения.

— И вы пришли сообщить всё это? — уточнила Грандмастер, — похвально.

— Вы же вернёте Нае? Найдёте? — осмелилась спросить Райен. — Вдруг ему можно помочь?

— Я не вижу его, — поспешил добавить Террен, — он ещё жив!

— Энуары не оставляют с-следов, когда умирают, мальчик, запомни, — проскрипел Вирон, — только кристалл памяти. Ес-сли, конечно его не убьют «Струны»… Тогда крис-сталл замутитс-ся и не сможет вос-спроизвес-сти пес-снь. Тогда мы даже не узнаем, чей он.

От этих слов всем стало холодно и неуютно. Словно приговор.

— Но вы найдёте? — упавшим голосом уточнила Райен.

— С-сейчас-с ес-сть дела поважнее, — Вирон поднялся и заложив руки за спину, подошёл к ученикам. — Покажите, что видели и я подумаю.

*****

Нае с трудом заставил себя проглотить немного принесённой каши. Мысль, что скоро его самого отдадут кошмарам на обед, толкала проглоченное обратно. А то, что отдадут, не возникало сомнений, потому что добровольно он «Струн» в Консонату не поведёт. Они, конечно, могут заставить, и Нае надеялся, что сможет выдержать всё, что ему уготовано. «Не героическая смерть» — вот, что уготовано. Но с этим он почти смирился, как и с тем, что Вирон или Грандмастер, скорее всего, не будут его искать. Хор важнее одного глупого энуара. Конечно глупого! Зачем он вылетел на улицу тогда?

Люк снова отворился, и на этот раз спустился отец. Теперь можно было рассмотреть его лучше. Вейме Нер’Рит сильно изменился во время странствий. Нае помнил его большим и сильным. Нити дара всегда горели ярко, уверенно. Сейчас кожа его чуть потускнела, а в росте он лишь немного превосходил подросшего сына. Нити дара пылали у обоих одинаково, разве у Нае, усиленные вытяжками, они были больше и шире. Сейчас он не казался Нае всемогущим героем, скорее уставшим, потерявшим силу идолом.

— Ты поел? — без предисловий начал Вейме. — Я так давно тебя не видел, и кажется, что мы чужие…

Так и есть, хотелось сказать Нае, но он опасался навлечь на себя ненужный гнев.

— Да, — сказал он вместо этого.

— Здесь холодно. Тебе, наверное, неуютно. Но Око настаивает, что должно быть так. От холода лимфа густеет и творить песни не так просто. Это для твоей безопасности.

Да, сказал бы Нае, не только неуютно, но и больно. Но промолчал.

— Я хотел поговорить, — Вейме присел точно так же, как и Око перед ним. — Тебе уже объяснили, что если ты не станешь помогать, то тебе не оставят шанса?

На это пленник только кивнул.

— Я хотел тебе пояснить кое-что. Ты, наверное, считаешь меня предателем? — и Вейме с ожиданием взглянул в лицо. Нае не отвёл взгляда.

— Да, — сказал он.

— Я расскажу, — согласился Вейме, — выслушай. И реши сам, — и добавил со скрытой гордостью, — ты сильно вырос.

Вейме подождал ответа и не дождался.

— К сути… — он опустил взгляд на свои руки. — Я пришел к «Струнам» не от горя, Найрис. Потому что считаю их дело правым. Только послушай меня, хорошо? И реши после. Хор надо было ослабить. Я настоял на том, что операция должна пройти бескровно. В прошлый раз получилось кроваво, и с ненужной оглаской. Поэтому мы не стали убивать энуара там, а когда я увидел, что это ты… Я сам провёл воздушный мост до Эхо. Он узнал меня и не ударил, хотя внутрь не пустил.

— Вы г-готовились заранее? — снова зубы начали стучать.

— Мы готовились, да. Мы знали, что Вирон привезёт замену. Мы не смогли найти вас в Пустоши. Старый ящер искусен в скрытности. Пришлось долго планировать, изучать обстановку. Сумрак даже смог подойти к тебе, но Эхо его отпугнул. Теперь всё иначе. Мы готовим атаку, — согласился Вейме, — она будет сокрушительной и последней. И тебе там быть не надо.

— А г-где мне надо быть? — Нае прижал колени к груди. Казалось, разогнуться уже невозможно, так застыли и сцепились холодом нити дара.

— Это непростой вопрос, — усмехнулся Вейме. — Я уже говорил, что Демиург болен. Он угасает. И вместе с ним угасает и наш мир, Найрис. Это медленная агония. И пока он спит, нет пути к спасению.

— Откуда вам знать? — Нити дара снова вскипели от возбуждения. — Разве вы говорили с ним?

— Посмотри, Нае, — Вейме провёл рукой вокруг, — Яры с каждым годом всё слабее, Пустошь растёт. И только возле Консонаты ещё растут леса! То, что она делает, не спасение! Это ложь на лжи! Это агония! Посмотри! Чтобы жить мы должны ставить резонаторы!

— Но если он проснётся, что станет с нами? С тётей? Со всеми? — вскипел Нае, позабыв, кто перед ним, и кто здесь он сам.

— Это сложный вопрос, — усмехнулся Вейме, — но перемены необходимы! Ты и сам это поймёшь. Лишь бы не было слишком поздно, когда уже никого не спасти. Перемены будут болезненными, но очищающими.

— То есть, вы не знаете! — Нае в запале пододвинулся ближе. — Вы тоже лжёте! Не только себе, но и другим!

— Никто не знает! Как и вы не можете предсказать, что будет дальше, — возразил Вейме, — сколько ещё протянет Хор? Энуаров всё меньше! Дар их слабеет! Но мир умрёт, Найрис, как только погаснут Яры!

Новая правда никак не желала укладываться в голове. Со всех сторон давил холод и чужие вибрации, хоть и приглушённые, но тяжёлые. Здесь много полумаров, искажённых. «Струны» стали прибежищем для всех, кого не приняли в других местах.

— И Искажение можно будет вылечить, — добавил Вейме, прочитав мысли. — Обернуть вспять. Это воля Демиурга уничтожает нас, Найрис! Его воля, понимаешь? Он хочет жить! Он знает, что пока спит — угасает. И своей волей уничтожает то, что мешает ему проснуться.

— Хор? — Нае понял, что запутался.

— Нас, Найрис! — Вейме с жаром подался вперёд, — энуаров! Энуары создали Хор, чтобы убаюкать творца, едва кошмар начал овладевать им! Из-за нас кошмар разросся до всепоглощающего ужаса! Из-за нашей трусости! Из-за нас творится это безумие!

— Я не понимаю, — жалобно проблеял Нае. — Почему мы?.. Мы спасли мир, разве нет? Позволили людям и энуарам жить в мире и гармонии.

— Нет! Мы создали петлю! Песнь для Демиурга — это ловушка для него! Поэтому кошмары рвут нас при первой возможности. Он, — Вейме ткнул пальцем наверх, — из-за этого хочет уничтожить нас всех до одного. Ведь когда Хор замолчит — он пробудится… Он знает это…

— Я, — Нае рад бы убежать, закрыть уши, и не слышать. Чего он хочет? Это сложно! — не знаю…