Архип - Евгений Чернышев

замолчала, подавив всхлип. — А зыбка-то и пустая. И сынишки нигде нет. Я в светлицу-то выбежала, думала, он выбрался и сам ножками своими пополз куда. А там темно. Только из открытой печки свет. Я всю избу осмотрела, под лавкой, у печи. Нигде не было. Тогда и мужиков разбудила. Мы вместе уже все перевернули, до утра искали. Нигде и следа…

— Стой! — прервал ее Архип. Он вскочил со стула и начал нервно бегать по комнате, старясь понять, от каких слов его чутье так взвыло. Было в ее словах что-то важное… — Прошу тебя Авдотья, повтори еще раз все, что ты только что рассказывала. Только медленно.

Молодая женщина переглянулась с мужем. Поведение колдуна удивило обоих, но колдуны они вообще не от мира сего, так что лучше следовать его указаниям.

— Я проснулась, не нашла ребенка в люльке, пошла искать в светлицу, — медленно, стараясь не упустить никаких деталей повторяла она. — Ползала по комнате искала, отца сперва боялась разбудить, он на печи спит, а мы с мужем за стенкой на кровати. Потом увидела отсветы от печи, там заслонка была открыта, подумала он туда залез и закричала.

— Точно! Печь! Открытая!! — Архип перевел взгляд на Пантелеймона. — А в третьей хате пожар был?

— Д-да, — запнувшись от неожиданности вопроса, ответил тот.

— А у тебя дома дите украли, когда с матерью на кухне на кухне была!

— Ну да…

— Ясно! Конечно! — он снова обернулся к дочери кузнеца. — Хозяйка, где у вас уголок домового? За печкой? Давно молоко ставила?

— Д-да, за печкой, Давно ставила. уж больше недели прошло. Как сына украли так и не до гостинцев стало. Не до того было. — последнее Авдотья говорила уже спине мужчины, который, бормоча что-то ругательное, залез в самый темный угол.

Через мгновение он выбрался оттуда в паутине, потрясая маленькой деревянной чашечкой.

— Вот! — и с видом, словно отыскал в навозной куче, как минимум, серебряный рубль, с громким стуком бросил тарелку на стол. Окружающие заглянули внутрь, она была пуста, только на дне белела пленка, что бывает обычно от высохшего молока.

— Архип Семеныч, — неуверенно начал Пантелеймон. — Это ж пустая чашка.

— Это молоко! Молоко? — вздрогнул Архип, осененный новой идеей. — МОЛОКО!!! — и так выпучил глаза, что окружающие невольно отшатнулись. — Господи, молоко, коровы… Ну конечно же…

— Архип…

— Потом, все потом, уважаемые, Игнат, Авдотья, благодарю, мне нужно попасть в третий дом. Надеюсь, вы успели затушить его достаточно быстро. Господи, пусть я окажусь прав, — на ходу натягивая тулуп и шапку, колдун, бормотал колдун и не прощаясь выскочил на двор. Следом за ним вышел, несколько раз извинившись, и помещик. — Куда идти? Пантелеймон, не томи.

Следуя указанию руки помещика Архип бегом под удивленными взглядами редких в этот ранний час прохожих пронесся через всю главную улицу и остановился перед небольшим домишкой, раскрытые окна и двери которого носили следы гари. С ближайшего дерева колдун срезал развильную ветку и наскоро обтесал ее. Открыв калитку и перехватив ветку, словно лозоходец какой, он начал медленно ходить круг за кругом по дому безостановочно бормоча под нос:

Ох ты лозушка — лоза, дерево живое,

Помоги же мне найти что-то непростое,

Не рождалось из земли, матери не знало,

Что лохматою ногой землюшку топтало…

Первым Архипа догнал кузнец. Шумно дыша и кое-как пытаясь поправить съехавшую набекрень шапку он, вытаращив глаза наблюдал за возбужденным колдуном. Чуть позже прибежал и Пантелеймон, он не мог похвастаться статью кузнеца, а потому имел крайне комичный вид, когда сложился в поясе чуть не вдвое, в безуспешных попытках восстановить дыхание. Через некоторое время, привлеченные небывалым зрелищем забега сразу двух крайне степенных и уважаемых в деревне людей стали подтягиваться и случайные зеваки. И все они, дабы не дай Бог не помешать непонятному ритуалу, осмеливались только лишь перешептываться вполголоса.

— Это кто такой?

— Колдун крапивинский, барин вчера в ночь привез. Говорят дюже сильный.

— Это тот, что тамошнего попа с того света вытащил?

— Типун те на язык! Не помирал поп. Просто болен был тяжело…

— Ну так тот?

— Да тот-тот…

— А чо он делает?

— Не знаю, может клад ищет? Я такое видел в городе ходят с палочкой, золото чуят…

— Ты говори да не заговаривайся, откуда у Мишки золото-то? У него и медяка-то не было…

— Ну воду, может… Или еще чего…

— Какую воду, совсем умом поехал?

— А ну тихо, нашел что-то…

И вправду, Архип, после очередного, то ли десятого, то ли одиннадцатого круга по избе, замер столбом в середине комнате+ы. Палочка в его руках заметно даже для сторонних наблюдателей подрагивала, словно птица, клюющая зернышки, указывая на печь. Колдун сбросил тулуп и, ругаясь на чем свет стоит, по локоть обеими руками зарылся в давно уж остывшую золу. Через некоторое время тщетных поисков, он удовлетворенно вскрикнул и вытащил из печи что-то небольшое размером в пару кулаков. С ним он выскочил на улицу, растолкав недостаточно расторопно расступающихся зевак, и принялся яростно оттирать снегом. Закончив, откинулся на крыльцо, и выдал очередной матерный загиб. Те, кто набрались смелости, заглянуть ему через плечо, в удивлении и ужасе ахали. На снегу лежало маленькое тельце. Человекоподобное с двумя ручками и ножками, но непропорционально большой головой с совершенно кошачьей мордочкой, покрытое когда-то густой, а теперь скрученной от печного жара, с проплешинами шерстью.

— Архип, кто это? — глухим от потрясения голосом спросил Игнат.

— Это, дорогой мой, тот, кто погиб защищая ребенка Ялки. Домовой это.

Глава 12

Весь последующий день Архип провел с головой погрузившись в беготню. Он самолично посетил каждый двор, каждую хату, где еще оставались малые дети, а таковых в деревне было предостаточно, поскольку далеко не у каждой семьи были родственники, способные приютить в соседних деревнях, или тем более Чернореченске, да и не каждый решится отправлять жену на сносях или совсем уж мелкого зимой в дальнюю дорогу. И в каждом таком доме доме он подолгу говорил с женщинами, объясняя им способ защититься неведомой от опасности:

— У ног втыкаешь ножницы, вот так, смотри, — увещевал колдун, с размаху вгоняя в плетеный бортик зыбки рекомый инструмент. — Веретенный камень под подушку, — открепив от веретна прялки камень-утяжелитель, специальный с высверленным отверстием в середине, он клал его у головы младенца. — Только камень должен быть старый. Ежели старого нет, или его лишь пару лет как пользуешь, иди к соседкам, сули им что хочешь, договаривайся как угодно, но хочешь ребенка спасти — добудь. Теперь веник. Которым хату