Рёв пламени. Академия. - Влад Латипов

ближе к центру зала — не у стены, но и не рядом с безродными. Компания вокруг у него была разношёрстная: несколько щеголеватых дворянчиков, пара молчунов с перстнями и девушка с лицом, как у учительницы чистописания.

— Смотри, Зверев, — заметил Игнат, — и, о чудо, пока не орёт.

— Это временно, — проворчал я. — Сейчас увидит, что сзади него сидят простолюдины и начнет рассказывать про то, как они испачкали его своими взглядами.

Игнат фыркнул от смеха, но потом всё-таки сбавил шаг.

— Где садимся?

— Вон туда, в угол, — кивнул я на стол у окна, максимально подальше от всех.

— Одобряю. Спокойно поедим, уже повод для радости.

Игнат гордо нёс свой поднос, как трофейный щит, и уже на ходу принюхивался.

— М-м, кофе! Со сливками! Да я, кажется, женюсь на этой столовой!

Мы сели за столик у окна, чтобы не мозолить глаза тем, у кого фамилии звучали как название банков.

Я молча разглядывал свой поднос: каша, бутерброд с маслом, чай, яблоко. Всё как обычно. Надёжно. Скромно. Без излишеств. Сытно, а главное вкусно..

Игнат тем временем ковырялся в своей миске с салатом.

— А это что за фигня такая? — недовольно поморщился он, извлекая из смеси кубик чего-то зелёного. — Это вообще фрукт или…? Может, это яд?

Я закатил глаза.

— Это киви, Игнат. Обычный киви.

— Да знаю я! — немедленно огрызнулся он. — Просто… непривычный он какой-то. У нас в деревне фрукты не ломают зубы, когда пытаешься их откусить.

— Может, ты просто забыл ананас почисть?

— Ха-ха. Очень смешно. Лучше бы тебе тоже салат дали, чем это твое… — он покосился на мою кашу. — …похлёбку для заключённых.

Я вздохнул и откусил кусок яблока.

— Ты всего год дворянин, а уже зажрался. Овсянка ему не нравится.

— Ты просто никогда не пробовал другой жизни!

Завтрак прошел почти спокойно. Почти, потому что в момент когда мы уже собрались уходить, случилось то, чего я с содроганием ждал весь завтрак. Проблемы.

— Игнат, а что случилось? Тебе не нравится компания дворян? — раздалось позади нас. Голос был звучный, обволакивающе вкрадчивый, с таким тоном, как будто спрашивающий уже заранее знал, что ответ будет неправильным. — Или ты истосковался по прошлому и решил всё-таки вернуться в ряды смердов, где тебе самое место?

Я обернулся. Конечно, кто же ещё. Константин Зверев собственной персоной. В белоснежной рубашке, с идеально уложенными волосами, с вечным выражением скучающей злобы на лице. Рядом — та самая компания, с которой он сидел за столом.

Игнат медленно поставил чашку на стол и неторопливо развернулся.

— Доброе утро, Костя. Рад, что ты всё-таки нашёл стол, где людей от тебя не тошнит. Или я не прав и они просто сдерживаются? Вон у того парня явно зеленоватый цвет лица. Вам бы в медпункт, милейший.

Я внутренне застонал. Началось.

Зверев ухмыльнулся, склонив голову чуть набок, будто любуясь особо мерзким насекомым.

— Ты, как всегда, пытаешься казаться остроумным, Лисицын. Но ты же знаешь, ты не смешной. Твой максимум — выступать в клоунском парике, на деревенской ярмарке.

Его взгляд скользнул по мне, и я вдруг понял, что сейчас буду "цирком".

— А это, полагаю, твой личный шут? Или питомец? Его лицо кажется мне знакомым, хотя может я и ошибаюсь, безродные все на одно лицо. — Зверев изобразил преувеличенное удивление. — Надо же, смерды уже не только разговаривают, но и сидят за одним столом с баронскими бастардами. Академия, конечно, упала ниже плинтуса, но я не думал, что настолько.

У девушек за его спиной задергались губы — то ли от смеха, то ли от брезгливости.

Я медленно отложил ложку, стараясь не показать, как сжались пальцы.

— Знаешь, Зверев, — произнёс я спокойно, — ты много говоришь для человека, который угрожал размазать нас по стенке. Однако прошла уже неделя, а я не заметил даже попыток.

Игнат вскинул брови, но молчал. А я… я просто больше не хотел молчать. Сколько можно? Если мне и суждено быть проблемой — пусть буду проблемой, а не тенью.

Зверев на мгновение замер, но затем усмехнулся:

— Ну-ну. Не торопи события, безродный. Всему своё время. Надеюсь, ты умеешь умирать красиво, смерд. На носилках ты смотришься отлично. Готовься — это может войти у тебя в привычку.

Я уже открыл рот, чтобы ответить, но тут вмешалась третья сторона. Зверева грубо отодвинули с дороги. Он уже набрал воздуха, чтобы разразиться гневной тирадой, но тут же сдулся — и уставился в пол. Пожарская.

— Николай. Приветствую. Мы с вами не виделись уже неделю. Надеюсь, вы меня не забыли?

— Нет, Алина Сергеевна, как я мог забыть вас?.. — я поклонился. Конечно, я всё это время надеялся, что бы ТЫ меня забыла! — Подумал я про себя.

— Вот и славно. Рада, что в моей группе будет столь интересный молодой человек. А теперь, господа одногруппники, прошу вас поспешить. Вводная лекция начнётся через полчаса.

С этими словами она удалилась.

Взгляды остальных моментально скрестились на мне.

Полный восхищения — Игната.

Шок и неверие — у Зверевской компании.

И ярость — у самого Константина.

Блядь…

Глава 12

Николай

В аудиторию мы успели вовремя. Всю дорогу Игнат не переставал засыпать меня вопросами о том, откуда я знаю Пожарскую.

— Вы что, правда знакомы? А откуда? Когда успел? Она тебя по имени назвала, ты это вообще осознаёшь?!

— Да не знаю я, — устало отмахнулся я. — Случайно пересеклись в день прибытия. И всё. Забудь.

— Забудь, говорит! — прошипел он, пока мы входили в зал. — Да я с ней за всё время тут не обменялся ни словом! Даже из далека видел всего пару раз! А тебя она по имени знает! По имени!

Внутри было просторно — один из старых амфитеатров с высокими потолками, широкими окнами и рядами столов, уходящими вверх по дуге. Большая часть аудитории уже заняла места. В первых рядах кучковались аристократы: Пожарская, Сапфировы, Зимина, Аурианов, Буревская, Лазурин, Огнев, Аметистова. Кто-то с планшетами, кто-то просто лениво перебирал бумажные тетради — у каждого, видимо, свои причуды.

Выше сидели дворяне. Зверев обронил на нас короткий злобный взгляд, но, заметив, что Пожарская снова в пределах слышимости, предпочёл промолчать. Рысин и Павлинова тихо перешёптывались. Игнат заметил свободное место и потащил меня туда, ближе к середине ряда. Я не возражал.

— Ладно, — продолжил он, усаживаясь и вытаскивая блокнот, —