Песнь для Демиурга - Ольга Морох

акустиками. Но он так устал сегодня, и эхо-лира чувствует это. Поэтому Нае отложил инструмент и встал, опёршись руками о стол.

— Что не так? Бери инс-струмент.

— Простите, маэстро Вирон, — Нае покачал головой. — Я не могу.

— Что за чушь? — скривился Ящер, перехватывая прут, — сотни энуаров до тебя могли, а ты не можешь?

Ответить нечего. Можно говорить о чём угодно, но всему есть предел. Нае показалось, он до своего дошёл. Дополз. И дальше не может сделать ни шага.

— Что ты с-скажешь С-сумраку, мальчик? — съязвил Вирон, откладывая прут. Из рукава он вдруг достал жезл с резонирующим кристаллом, которым орудовал во время приезда. Высший уровень мастерства. Нае отступил, уловив надвигающуюся угрозу.

— Что ус-стал? — и первый удар воздушной волной пришёлся в ноги. Хлёсткий, сильный, сбивающий на пол. — Что хочешь домой? — и второй удар попал по рёбрам, опрокидывая на спину.

Воздух вокруг заревел, оглушая. Невесть откуда сыпались удары один за другим: по рёбрам, по ногам, по голове, Нае обдавало жаром, студило холодом, заставляя отступать, пока он не упёрся в угол и не сжался там, закрывая руками голову, просто пережидая, когда удары прекратятся. Вокруг воздух искрил, срывал украшения, рвал их в клочья. Тяжёлые волны накатывали, вдавливая в стену, норовя расплющить, раздавить, уничтожить. В какой-то момент боль прострелила от бока и до макушки, когда кости не выдержали, во рту отчётливо разлился холод и вкус лимфы.

— Ты мёртв, — огласил Вирон, спускаясь из-под потолка, и складывая свой инструмент обратно. — Но с-считай, что я тебя вос-скрешаю и даю второй шанс-с. Бери инструмент.

*****

Вот так подготовка к празднику прошла мимо Нае. Он занимался с Вироном до самой ночи, хотя и не видел в этом толк. Эхо-лира оставалась безмолвной, наставник становился ещё более безжалостным. И теперь Нае чувствовал себя восставшим из мёртвых, но потерявшим то главное, что отделяет живое от неживого — искру жизни.

— Ты не с-стараешьс-ся! — ярился Ящер, замахиваясь неизменной лозой и опуская её на плечи. Нае молча сносил побои и пробовал снова. Нет. Тишина.

Наконец, Вирон выдохся и отступил. Нае надеялся, что уже ночь, и Ящер устал и отпустит, наконец, нерадивого ученика.

— Тебе не хватает мотивации, юный Найрис-с Нер’Рит, — отдышавшись проговорил Вирон. — С-собс-ственная жизнь тебе, похоже, безразлична. Но чего ты боишьс-ся?

Нае невольно представил Лиам, Солу и тётушку, как их сминает беспощадная волна из чудовищ, и тотчас одёрнул сам себя, потому что Ящер удовлетворённо улыбнулся.

— Иди к с-себе, — смилостивился он. — Завтра продолжим.

Уголок рта невольно дёрнулся, злые, острые, как льдины слова не вышли наружу. Ящер увидел лишнее и теперь будет использовать против новое оружие. Нае не спешил уходить, и потому Вирон удивлённо взглянул на него.

— Что не так?

— Вы не тронете их, — тихо проговорил энуар. И не было в его голосе ни мольбы, ни слабости. — Поклянитесь.

— Мне незачем кляс-стьс-ся, Найрис-с Нер’Рит, — брезгливо бросил Вирон, — не я уничтожу вс-сё, что ты любишь. Кошмары с-сделают это. Ес-сли ты дашь с-слабину. Когда до тебя дойдёт, наконец?

И ушёл, забрал инструмент, оставил Нае в разорённом зале, с ноющими после удара рёбрами и смятением в сердце. Требовалось отдохнуть. Поесть. Прийти в себя. Сосредоточиться. Но Нае не знал, как. Не мог ни о чём больше думать. Он потёр грудь там, где между ключиц разгорелся самый большой узел. Взглянул на стол, где до недавнего времени лежала непокорённая эхо-лира. Развернулся и пошёл к себе по пустым коридорам.

Эхо тревожился. Его беспокоило движение снаружи, странные тени и гости у стен, а ещё он беспокоился, что сердце энуара полно угрюмой злобы. От этого Хор наполнялся тревогой. И снова перед Нае начали загораться светильники, приглашая следовать по другому маршруту. И Нае поддался. Опять Эхо привёл его к забытому Архиву.

— Мне нельзя туда, — устало возразил энуар. Нити дара его почти потухли после перенесённых испытаний. Всё, что сейчас требовалось — это отдых. Но Эхо снова отщёлкнул замок и приоткрыл массивную створку.

— Проклятье, — Нае решительно зашёл внутрь.

*****

— Нае! — это Сола, она потрясающая, Нае всегда ею любовался, а теперь она подросла ещё, обрела женственную грацию, — здорово, что ты вернулся!

Вернулся? Разве Вирон его отпустил? Или он сбежал, наконец? Отчего-то он этого не помнил, как не помнил и пути сквозь пустошь. Словно память осталась там, в Консонате. Сола потянула его домой. Вот полукруглые окна с цветными стёклами, и разбитые цветники у дома. Плимерии. Их запах всегда нравился тётушке.

— Тётя Аура! Нае вернулся! — громко крикнула Сола, а Нае с удовольствием ощущал её кожу и запах. Она восхитительна и сама похожа на цветок. — Посмотри!

— Нае! — и тётушка тоже выскочила встречать племянника, прижалась к плечу. Какая она маленькая! А казалась такой большой и серьёзной! — Как ты вырос! Каким сильным стал! А нити дара! Ты посмотри, как они разрослись! — тётя причитала, а вокруг собирались соседи. Кто-то восхищался изменениям, кто-то самим фактом возвращения, но были и те, кто с тревогой поглядывал в небо.

— Как ты добрался?

В самом деле, как? Все вопросы заслонили безграничное счастье, что можно больше не слушать Ящера, не думать о «Струнах», а остаться дома, ухаживать за садом, и находиться рядом с теми, кого искренне любишь. Это так просто. Всего один шаг.

— Проходи, Найрис!

— Как тебе наш город, Нае! — хохотала Сола. Как она прекрасна, как оттеняет белое платье её аметистовую кожу и хрупкие плечи.

— Он прекрасен, — выдохнул Нае, позволяя увести себя в дом. — Всегда таким был.

Улыбки, веселье, слёзы счастья — вот чего ему не хватало в Консонате. Вот от чего могут вырасти крылья.

— Взгляни на сад, Нае! — Сола тянула его дальше и дальше, — я посадила яблони!

— Они тоже прекрасны, — не думая выдыхал Нае, впитывая с лихвой все то, чего он был лишён долгое время.

— Взгляни сначала, дурачок, — рассмеялась Сола, увлекая его в сад. — Посмотри! Такой привычный путь по тропе вдоль амбара и к выходу к цветущим, поющим деревьям, что каждый год приносили плоды.

Но в саду почерневшая земля сожгла деревья и кусты. Запах сгоревших листьев ударил в нос. Сола застыла, словно только сейчас увидела смерть свого детища. И только сейчас поняла, сколько потеряла.

— Нае? — крик полный удивления, боли, недоумения резал не хуже ножа

Кошмары закричали в небе, устремляясь к беззащитным энуарам на земле.

— Домой! — крикнул Нае. Защита пробита, резонаторы молчат. Где же Валк? Где остальные? Он должен защищать сад! Защищать Лиам! — Назад!

А крики раздавались уже отовсюду. Вокруг начался хаос и смятение. Благословенный Спящим дом, в который