Там, где изба на курьих ножках... - Ария Блэт

еще бьется, а в груди набирается воздух. Когда тело человечишки приблизилось к девушкам, навка вопросительно на Ягду посмотрела, слвано спрашивая: “куда его девать?”

— Положи на землю, я потом подберу.

— Может сразу в избушку отнесу? — предложила Мирослава.

— Не, я его на полянку к Добрану возьму. Мы вчера ритуал проводили, надобно посмотреть, что из этого вышло… Мало ли, — пояснила Ягда, — Пойдешь со мной?

— Меня Ратибор звал. Вродь белки с кедровками опять поцапались, наверняка ему помощь нужна.

Ведьма об этом узнала по пути к навке. Все началось еще утром, пока она сладко посапывала в своей кроватке. Ратибор не хотел тревожить драгоценный сон Ягды, так что отважно взял разборки зверей на себя. Разумеется, она мысленно поинтересовалась — нужна ли ее помощь, но волкодак отмахнулся, убедив ведьму, что и сам прекрасно справиться, чему она была несказанно рада — уж не больно ей сейчас хотелось встревать в эти разборки.

— Тогда я пойду, — Ягда направилась обратно к поляне, подхватив Сэви потоками ветра, так что он за ней по воздуху летел, будто крылатая букашка. Мирослава кивнула на прощание и пошла своей дорогой, видимо все еще расстроенная тем, что “помощь” не удалась.

Глава 14. Ягдочка, мы крупно облажались!

Волчата так и норовили залезть на Ягду, которая разлеглась на полянке. Возле нее, под деревцем, лежал человечишка, который так в себе и не пришел. А сверху, на ветке, сирин всякие небылицы рассказывал. Хотя, учитывая, что ему уже за триста, то эти россказни вполне могли быть и былицами. Тут и любопытные птички подлетели, норовившие послушать истории Добрана, да по всему миру их разнести. Так и рождаются всякие слухи, да людская молва.

— … Рыба-кит и по сей день бороздит моря, да океаны, а на ней люд водный живет…

— Вот же странные… Отчего им на суше не живется иль на дне морском? Зачем же на рыбине селится? — удивилась Ягла.

— Говорят, мол… — сирин резко замолчал.

“Человечишка просыпается”, — послал мысль Добран, только для одной ведьмы ведомую.

Ягда напряглась, да пристально на раба своего уставилась. Тот и впрямь очи приоткрыл, но вставать не спешил. Видать понять пытался, где он, да как сюда попал. Ведьма неторопливо по шерстке волчонка гладила, который улегся под ее бочок. Сэви тяжело вздохнул и на чудном языке что-то пробормотал. Хоть девушка не было знакомо ни единое слова, все же было понятно, что это ругательства иноземные.

— Пришел в себя? — решила первая начать разговор Ягда. — Сколько пальцев показываю?

Она подняла руку и выставила два пальца, так чтобы человечишка мог их рассмотреть. Только тот отчего-то не спешил с ответом. У ведьмы даже конечность затекла,

— Издеваешься? — все же соизволил ответить Сэви.

— Неужто ослеп?

Ягда на локтях приподнялась, да с выражением лица будто и вправду озабочена новым недугом — глаза вытаращила, губы поджала и вздохнула горестно. Раб от такого даже напрягся и решил не тревожить зря лихо.

— Два, — коротко ответил он.

Ведьму ответ вполне устроил, так что она в миг преобразилась и лукаво улыбнулась, а в ее зеленых глазах заиграли озорные искорки. Рядом тявкнул волчонок, который был крайне возмущен внеплановой остановкой ласок со стороны девушки. Ягда не стала гневить маленького хищника, так что улеглась обратно и продолжила гладить наглый пушистый комочек. Подул легкий ветерок, птички затянули новую убаюкивающею мелодию, отчего ведьма прикрыла глаза, наслаждаясь мгновением. Человечишка видать о своих думах подумывал и не спешил нарушать затянувшуюся тишину.

“Добран, он что-то замышляет?”, — обратилась к другу Ягда.

“Нет, тобой любуется” — усмехнулся Добран.

“Считай, что я глазницы закатила, да так, что они белесыми стали…”

Сирин мысленно рассмеялся. Он скрылся высоко в ветвях сосны, что возле полянки росла. Даже ведьма его рассмотреть не могла и присутствие почти не ощущала, а значит и Сэви не должен заметить.

— Что не так?

От вопроса человечишки Ягда вздрогнула и готова была поспорить, что слышала как икнул Добран. Неужто он смог обнаружить сирина? Ведьма глаза приоткрыла, да на скелетообразного уставилась. Но тот взирал куда-то в небо, а не на сосну, где скрывался Добран. Да только тревога все равно никуда не уходила.

— О чем ты, милок скелетообразный? — нарочито расслабленно протянула Ягда.

— Зачем меня нужно было топить в болоте? Снова какой-то ритуал?

— Дык ты это… — она расслабленно выдохнула, заодно придумывала убедительную отмазку, но как назло в голову ничего путного не шло, так что она выпалила первое попавшееся. — Духу Леса не понравился!

— Тут еще и дух леса есть? — отчего-то не удивился Сэви, да и выглядел так, будто каждый день Духов Леса встречает.

— А как же… Такой могущественный, неуловимый, зеленый… — начала на ходу выдумывать Ягда.

“И помочь всем хочет”, — хихикнул сирин.

— Допустим, и что я не так сделал этому “духу Леса”? — склонив голову спросил раб, явно сомневаясь в существование могучего духа.

— Мне почем знать… Видать очутился не в том месте, не в тот час.

В воздухе вновь повисло молчание. Человечишка не спешил ничего спрашивать, а Ягде не хотелось снова начинать разговор. К тому же, сирин так и не ответил о чем же скелетообразный думает.

“Я уж решил, что он меня заметил”, — первый заговорил Добран, словно почувствовал, что о нем мысли ведьмы.

“Да, мне тож такое почудилось”, — согласилась девушка, — “Так о чем он думает-то?”

“Мрачно все у него как-то… Мутно… Ты уверена, что стоит глубже в его разум лезть?”

“Наверное…”

— Непонятно ж, что на уме (у него)… — Ягда осеклась, понимая, что случайно вслух говорить продолжила, — Мысли вслух. Прости.

— О том, что мне было бы лучше умереть, — спокойно ответил человечишка, будто это была привычная тема для бесед.

“Правда”, — поведал ей сирин, хотя ведьма и сама это прекрасно понимала.

— Чего? — девушка больше удивилась оттого, что человечишка вот так просто на вопрос ее ответил. Они, значит, несколько недель с сирином гадали, да в головушку его заглянуть пытались, а он возьми и просто так ответ молвил.

— Если бы я умер, всем стало бы жить проще, — бездушным голосом проговорил Сэви.

Ежели до этого Ягда сомневалась в том, что какой-то хилый, да тощий человечишка был некромантом, то сейчас сомнения отпали. Он словно скинул маску и вот, предстал перед ней настоящим — опустошенным, потерянным существом, без малейшей тяги к жизни. Смерть и вправду была для него милее.

“Что-то не так…”, — напряженно пробормотал Добран.

“Почему? Он же правду говорит.”