Дамнат - Ростислав

вот уже часов семь трудился неутомимый звонарь. — В ином, наверное, веселей? А, братцы?

— Один калека мне сказал как-то, — изрек Мёд с глубокомысленным видом, — что несмотря на все ограничения, наложенные на него богом, жизнь таит в себе много возможностей, которыми грех не воспользоваться.

Эндр снова кивнул.

— Умно. Ничего не скажешь, умно. В общем, пошел ты к чертям собачьим, Мёд. Не морочь мне голову. Мне ее и так уже сегодня основательно помучили.

— Чего там, наверху? — поинтересовался Аркера.

— Ничего хорошего, — ответил Эндр. — Грызня. И похоже, Анастасий берет вверх. Кипр теряет сторонников.

— Что ж тут удивительного, — сказал Аркера. — Кипр хочет сдать город.

— Не совсем так, — буркнул Эндр, посмотрев на равнину. — Он хочет… как это… евакуировать принца и принцессу. Сберечь королевскую семью — вот что старый хрыч болтает. Это, дескать, даст народу надежду. Но вообще-то он задротыш. Поэтому его и не любят.

— Анастасий не лучше, — сказал Тимьян, не открывая глаз.

— Анастасий говорит хорошо, — сказал Эндр. — Даже слишком. Строит из себя… чучело соломенное. Дадим бой, ляжем костьми и всё в таком же духе. Сплошная истерика. Как раз то, что нравится толпе. Ну их, не хочу даже вспоминать это сборище идиотов.

— Ну, — задумчиво произнес Мёд, — говоря такое, он сильно рискует. В случае неудачи народ его первого и обвинит.

— И пусть, — сказал Тимьян. — Нам-то что?

— А неудача будет, — вздохнул Беддах. — У них маги…

— Не брюзжи! — сказал Эндр.

— Пораженчеством охвачен весь город, — сказал Мёд. Чертов умник, подумал Каллад. Иногда он доводит до бешенства. А всё потому что у него нет меры. Всё хорошо в меру — и глупости и остальное. — Тарск, Крокота тоже считались неприступными, но пали за…

— Хватит, Мёд, а? — прервал его Аркера, как всегда безошибочно почувствовавший настроение брата. — Лучше бы ты байку какую нам рассказал что ли.

— Я тебе что, скоморох?

— Эй, посмотрите-ка сюда, — сказал вдруг Кир.

Все вскочили и посмотрели на равнину. Множество человек подкатили к берегу около сорока здоровенных камнеметов. За ними пять крепких коней и две дюжины человек толкали странное сооружение на колесах, похожее на длинную хижину с двускатной крышей, покрытой листовым металлом, и необычными, клиновидными железными воротами. Еще дальше, за плотным строем воинов виднелись осадные башни — туры — покрытые сырыми воловьими шкурами. Кроме того, Каллад разглядел множество квадратных деревянных сооружений помельче, и тоже на колесах.

Эндр недоверчиво понаблюдал за действиями неприятеля и с видом знатока сказал:

— И чего ты удивляешься? Камнеметы не видел?

— Сразу так много?

— Н-да, жару нам, чую, зададут.

— Ладно, это понятно — камнеметы, мать их. Но что это за чудище они волокут? Что за орудие? В первый раз вижу. Домина какая-то. Может, какая магическая штуковина?

— А шут его знает…

— Магическая штуковина у меня в штанах, — сказал Тимьян, заглянув между зубцами. — И больше ни у кого. А это домина, задница, зовется «черепахой», а в ней скрыт таран. Они переправят ее через Стремнинку, закрепят с помощью тросов, чтобы течением не сносило, подкатят к воротам и станут долбить.

— Еще раз назовёшь меня задницей, паскуда, и я твою магическую штуковину заткну тебе прямо в глотку!

— А ну закройте рты, придурки! — рявкнул Эндр и задумчиво пригладив бороду, произнес: — Так, я кажется понимаю. Прикрылись железной крышей, значит. Чтоб смолой не обжечься. Умно. Только я не пойму, зачем им туры? Они что, прямо в реку с ими зайдут?

— Не знаю, — буркнул Тимьян.

— Таран, — хмыкнул Беддах. — Это было б полбеды, ежели б таран. А вдруг там ихние маги? А? Станут колдовать…

— Да ну тебя, пердун, — фыркнул Тимьян. — Там «журавль» — подвесной таран. Сколько лет живешь на свете и не знаешь ничего.

— Не знаю и знать не хочу, — надулся Беддах. — Это ты у нас любишь шептаться с Вергой, а после выпендриваться.

— А там, — Аркера указал на замеченные его братом передвижные квадраты, — камнеметы, только помельче?

Тимьян прищурился.

— Нет, — сказал он наконец. — Не знаю. Похоже на крытые повозки. Может, там буравы — для разрушения стен, или это просто прикрытия для проведения каких-нибудь работ. Например, для засыпки… — Тут Тимьян взглянул на реку и хмыкнул.

— Для засыпки реки ты хотел сказать? — насмешливо поинтересовался Мёд. — Ну, речку-то им не запрудить. Это ж безумие.

— Ну его на хрен, — огрызнулся Тимьян. — Придет Верга, спрашивайте у него.

— Так, — хмуро сказал Эндр. — Хватит болтать. Кажись, сейчас начнется. Прячемся что ли, братцы? Как бы нам бошки не поотрывало.

Над городом раздавался колокольный звон. И неожиданно он вызвал у Каллада щемящее чувство тоски. Как будто вскоре придется с чем-то расстаться. С чем-то дорогим. Вот только с чем? Чего у него есть такого? Кроме Аркеры и боевого братства?

Осада

Защитники прибывали — все больше и больше. В основном лучники. Проходили мимо компании Эндра, здоровались как-то скованно, походя. Некоторые, скорее по привычке, шутили — грубо, сально, — но шутки эти, как ни странно, приводили всех в еще большее уныние. Напряжение витало в воздухе.

Каллад посмотрел во двор. Между внутренней полой стеной, в которой находились все важнейшие помещения — склады, оружейные, конюшни, кузни, — и внешней имелось пространство шириной в десять саженей, так называемый захаб. Ближе к внешней стене варилась смола в огромных котлах, солдаты лебедкой поднимали на стену мешки с камнями и складывали у баллист с катапультами.

Устоят ли они против врага, который, если честно, ждал своего шанса без малого тысячу лет? Каллад не знал, что и думать.

Тот миг, когда началась осада, Каллад пропустил. Впрочем, как всегда. К такому нельзя привыкнуть. Еще пару секунд назад в голове жила отчаянная мысль, что ничего не будет и те, кто собрался на том берегу Стремнинки, разойдутся…

И вот уже война.

В воздух взлетели камни. Половина угодила в стену, другая залетела внутрь. Кого-то задело, снесло со стены, убило на месте. Кто-то завопил так, что кровь застыла в жилах. Один булыжник зацепил зубец, взлетел почти вертикально вверх и свалился в котел, расплескав содержимое — трёх человек окатило кипящей жидкостью. Двоих ошпарило насмерть, третий покабыл жив. Как раз он и орал.

Раздался возглас: «Убейте его! Он же не выживет!», но никто к обожженному не подходил. Бедняга так и продолжал кричать, пока из кузни напротив не вышел парень в кузнечном фартуке и не отрубил несчастному голову секирой.

Каллад подумал, что этот грохот, вопли, прочее — именно так хохочет война, растаптывая надежду на то, что ничего не произойдет и все разойдутся. Во имя