Брат, мой брат - Вера Вкуфь

— Кажется, на чём-то вроде теоремы Пифагора, — я сделала задумчивый вид, возводя очи к небу. А Витька даже не стал делать вид, что мне поверил. Просто сгрёб в охапку, и я почувствовала на лице тепло его губ.

Глава 6. Прощание

— Мне ведь это не кажется? — вопросил Витька, когда за ним закрылась дверь и он принялся расшнуровывать ботинки.

— Что? — с оттенком флегматичности спросила я, как если бы не поняла, о чём речь. И упёрлась плечом в дверной косяк. Для уверенности.

— По-моему, этот город оплетён тайной паутиной — как спрут, — пояснил Витька.

— Или как грибница, — согласилась я, потому что вспомнила школьные уроки биологии, где нам рассказывали, что грибы только кажутся гордыми одиночками, а на самом деле связаны под землёй своими «корнями» и передают по ним информацию о грибниках с ножами и в поиске. Последнее я, скорее всего, додумала, основываясь на личных наблюдениях.

Дело в том, что когда ты живёшь в большом городе, то часто и соседей своих толком не знаешь, что считается совершенно обыденным. Плюс все всё время переезжают, так что особого смысла заморачиваться нет. Другое дело — город маленький, где «новосёлами» считаются все, кто переехал менее пяти-десяти лет назад. Про такие местности обычно говорят, что «все друг друга знают», и это, как оказалось, совсем не о всеобщей безопасности. Это о том, что вся твоя подноготная каким-то невообразимым образом становится известна всем и каждому.

К сожалению, о том, что мы с Витькой воспитывались в одной семье тут знали и раньше — не так много времени прошло с нашего детства. А вот то, что мы с ним в отношениях — узнали недавно.

Примерно неделю назад мы стали замечать на себе косые взгляды. Знаете, те дурацкие вроде тех, как ты заходишь в небольшой магазин, и разговоры вмиг притихают, и все, вроде как скрывая это, начинают на тебя глазеть с плохо скрываемым неодобрением. Настолько, что самого себя начинаешь заподозривать — а не украл ли ты чего? И с течением времени это всё становилось всё больше заметно — масштабы нашей популярности явно росли.

Это всё, наверное, можно было бы переждать или даже получить некоторое насмешливое удовольствие, если бы не внезапно наклюнувшаяся проблема — нам с Витькой нужно искать работу. Родители с тех самых пор на связь больше не выходили и, следовательно, их финансовые дотации на нас как студентов тоже остановились. Так что надо было бы поскорее вставать на ноги и решать, сможем ли мы продолжать учёбу.

На работу ни меня, ни Витьку не брали. Нет, можно было бы списать всё на отсутствие образования, опыта и внешнюю неблагонадёжность, но ведь другим это всё не мешает? Та же Ленка вполне себе работает, а раздавать флаеры берут таких типов, что к ним иной раз страшно приближаться… Только мы с Витьком получали неизменные отказы…

Кстати, даже сосед Костя, который поначалу явно собирался подбивать ко мне клинья, теперь и не здоровается. Но это, конечно, меньшая из проблем.

Если так и дальше будет продолжаться, то нам очень скоро придётся подаваться в вебкам.

— Чёрт, ну не будешь же всем объяснять, что родства между нами нет! — Витька устало бухнулся на диван.

— Тем более — никто ничего и не спрашивает, — подхватила я.

— Да и вообще — это как-то странно. Будто мы какие-то преступники или прокажённые.

— Преступникам было бы проще, — поморщилась я. — Подумаешь — убил кого-то в пьяной драке. С кем не бывает? Совсем другое дело — «сестру» трахнуть.

— Предлагаешь кого-то убить? — уточнил Витька с усмешкой.

— Предлагаю начать с Ленки — это ж она понесла весть по миру.

Кажется, Витька не согласился.

— Слушай, — вдруг задумчиво и с паузой произнёс он, — а что, если нам переехать?

Я инстинктивно вцепилась обеими руками в диванный подлокотник. Но под внимательным, ожидающим Витькиным взглядом заставила себя разжать пальцы и ответить с оттенком логичной рассудительности:

— Вариант, конечно, неплохой… Но получается, что мы сбежим от того, что на нас кто-то там косо смотрит, будто бы мы и вправду в чём-то виноваты.

Витька задумался. Бездумно закинул руку назад и потёр развитую трапециевидную мышцу. И не меньше, чем через минуту, снова развернулся ко мне.

— Ну, из дома-то мы вроде как сбежали, хотя ничего и не сделали.

— Да, но из дома-то нас практически выгнали, — я припомнила материнскую суровость в лице и вздрогнула.

— А тут?.. — Витька вроде бы начал, но не стал развивать тему. — Ладно, придумаем что-нибудь.

— К тому же, может, нам просто кажется, и тут просто не любят новичков, — поддержала я. — Привыкнут и успокоятся.

— Или найдут себе новую жертву, — хмыкнул Витька. — Вдруг какой-нибудь престарелый миллионер женится на какой-нибудь топ-модели.

— А потом оставит всё состояние собаке.

Мы понимающе усмехнулись друг другу. Всё-таки это здорово, когда можешь говорить человеку всё, что думаешь, и он будто подхватывает твои мысли.

***

Когда во дворе цветёт сирень, становится очень красиво — кусты будто превращаются в праздничные шатры, украшенные фиолетовыми китайскими фонариками. И скрывают под своей сенью какой-то тайный ритуал, который предназначен не для каждого.

Сирень, конечно, уже давно отцвела — на дворе середина августа. Но островатые листья до сих пор остаются свежими и сочными, и их очень хочется нарвать вместе денег и начать играть в лёгкую и ненавязчивую детскую игру. Мне кажется, в воздухе до сих пор неуловимо витает запах розоватых соцветий — сладких на вкус и очень тонких, которые легко мнутся.

Этим кустам не придали одинаковую квадратную форму, так что колосятся ветви уверенно и в разные стороны, будто стремясь своими деревянными руками дотянуться до самого солнца. И плевать, что этого не могут даже самые высокие и старые деревья — попробовать никто не запрещает.

Где-то поют невидимые птицы и может даже показаться, что их голоса переливаются со всех сторон, звеня в перезревшем летнем воздухе. Всё это настолько расслабляет, что я не только замедлила шаг по дороге домой, но и опустилась на деревянной скамейке возле подъезда.

Наверное, сама коричневая краска хранит тепло разогревшегося лета, и сточенное по углам дерево приятно и совсем незанозно щекочет ноги. Я с удовольствием откинулась на ровную, как школьная доска, спинку и расслабила плечи. Нагретые вечерним солнцем балконы, приросшие к кирпичной кладке дома, как всегда приветливо смотрели на тихий двор. Будто добрые сторожа, помнящие всё, что было до них. Пока во дворе не появился один знакомый мне прохожий. И приветливости в