Закон сохранения энергии на небесах - Анастасия Стеклова

с сексуальностью и либидо, да? Ладно, не хочешь, так уходи, но пока погоди.

Она порылась под одеялом сверху матраса и вытащила два предмета, один из которых был до боли знакомым.

— Соседке передай и своё возьми, твоего барахла со мной теперь быть не должно.

Это были книжка Си Ши про металлы на территории Тянь-Чжунго и фонарик Хамуцо.

Возвращением потерянных вещей демонстрация достижений прогресса не закончилась. Эмань за чтение комиксов, прослушивание музыки и просмотр сохранённых фильмов стала брать со служанок деньги. А с местными деньгами появился повод по ночам уходить от Дома Мандаринок подальше…

Был уже поздний вечер, Хамуцо весь день потратила на то, чтобы научиться тому, чего не умеет вообще, и потому устала и собиралась уже отрубиться. Меркурия, как всегда, жила в своём мире, где, очевидно, левитация небесных стран и Гроза обуславливались строгими и предсказуемыми правилами.

Идиллию нарушил… нет, не стук, а глухое долбление в дверь.

— Входите… — Хамуцо устало села на матрасе.

Это была Эмань, хотя девушка не сразу поняла это. Глаза тайваньки были мутные и выпученные, она с трудом ввалилась в комнату, и Хамуцо с ужасом обнаружила, что у той в руке бутылка с, кажется, чоуцзю — сладкого вина из клейкого риса. Хамуцо не раз была свидетелем и даже участницей, как напиваются по-китайски — залпом и быстро. И потому ей стало не по себе, глядя на бывшую соседку.

— Д-девчат, — заулыбалась Эмань, — а давайте б-бухнём н-на ночь, а?

Хамуцо нервно сглотнула и бессознательно отодвинулась подальше, но Эмань шагнула прямо на простыню, тряся бутылкой.

— Суш-шилка сказала, ч-что в одиночку пить н-нельзя-а-а… Х-хамуцо, ты меня до пыр… порока доводишь? — Она клокочуще засмеялась, так, что даже Меркурия обратила на неё внимание.

— Ну хоть не Байцзю[3], — прокомментировала она.

— Я пить не буду, — осторожнее произнесла Хамуцо.

Эмань икнула и нахмурилась, после чего отпила из горла.

— С-скучные вы, девчат… — Она хихикнула. — Я у русских уч… училась, они там в-водяру хлещ-щут и не падают… и девки тоже…

И тут же размашистым шагом вышла, не затворив за собой дверь.

Хамуцо вздохнула: это явно не на один раз. Стучать на Эмань было глупостью: в ответ та сдала бы её за курение. А Меркурия после возвращённой книжки окончательно познала Даос и теперь не будет творить ни зла, ни добра.

В целом, помимо сеансов порно и сольных запоев Эмань, обучение после первых тяжёлых дней пошло куда лучше. Хамуцо стало казаться, что движения её пальцев становятся всё изящнее, а суставы гибче, вот уже и иероглифы пишутся, и на шпагат она сесть может, и бегать может хоть целый час, и чай заваривать научилась, и много чего про Тянь-Чжунго узнала. Вот только нет информации ни о Пределе, ни о других мирах и существах пока ничего. Максимум о батрохах: они рождаются из икры, у них есть резонаторы и они могут менять цвет от эмоционального состояния. А ещё они имеют пониженную температуру тела, которая может колебаться в зависимости от погоды, и у них очень нежная кожа. Также нежно они относятся к своему здоровью и содержанию воды на обитаемой территории. Батрохи были индивидуалистами, не были склонны считать себя какой-то группой или нацией, поэтому в их мире государства не было, не было и крупных городов с развитой торговлей и разнообразными ремёслами. Поэтому в Тянь-Чжунго при неожиданным открытии бреши переехали только те батрохи, которые жаждали чего-то нового. А возможно, их просто привлекло почитание китайцами Чань Чу — трёхлапой жабы, приносящей удачу. В целом положение людей-лягушек в обществе, насколько поняла Хамуцо, было сильно ниже, чем даже у женщин-китаянок, но батрохам было как-то всё равно. Их интересовали только еда, тепло, влажность и возможность поболтать. Девушка физически не могла понять их.

В целом, в Доме Мандаринок уже стало скучновато: сложные дела начали выполняться на автомате, книги были перечитаны, парк осмотрен, утки в пруду тоже, Пельмешек дрессироваться не желал, в доступной части сыхэюаня секретов больше не осталось. Разве что кроме Рыжей и не очень, казалось бы, уместной статуи феникса из агата. Тянуло в город, но Си Ши не пускала:

— В монастырях ученики по десять лет внутри стен сидели — и мастерами стали! А вы уже и месяца высидеть не можете…

Однако расширить горизонт познания ещё как хотелось. А кто хочет, тот может и получить.

Точно по символическому совпадению, в то утро после завтрака Хамуцо и Эмань опять мыли полы в одиночестве. И вот тут-то они и услышали голос с крыши:

— Эй, нихао! Извините, что так резко, просто давно наблюдаю за вами, но о нашей встрече посторонним знать нежелательно. В общем, вот я.

В окно чёрной птицей влетела миниатюрная девушка в тёмном трико, поверх которого было накинуто что-то вроде широкой куртки на манер укороченного кимоно, и с длинной иссиня-чёрной косой из высокого хвоста. Она изящно цокнула ногами об пол, приземляясь с невероятной ловкостью и вставая в полный рост перед ученицами.

Обычно реакция людей на такое резкое появление либо ступор, либо визг, либо попытка ударить кулаком в глаз. Однако обе девушки уже немного привыкли к неожиданным появлениям и потому быстро вскочили, готовые к любым действиям, и начали осматривать пришельца, прикидывая, стоит ли поднимать тревогу.

Спустя секунд пять решили, что не стоит: незнакомке на вид было лет шестнадцать, глаза немного выпученные, щёчки ещё не сошли, большого оружия при ней не обнаружилось, хотя за спиной маленький вещевой мешок был.

— Нихао ещё раз, — уже не так резко и громко произнесла она. — Я… в общем, мы с вами не встретились.

Хамуцо моргнула.

— Ты что ли четвёртая? В смысле, первая? Тебя Кайминшоу видел в одиночестве?

Девочка улыбнулась, как будто ей подарили новую надежду.

— Да! Да-да! Это я. Можете звать меня Софи, хотя я тоже из Китая и тоже ученица, просто я ниндзя[4] и мне всё равно настоящее имя говорить нельзя. И лицо показывать нельзя, я вот так хожу, — она натянула горловину туники до самого носа. — Но так неудобно. Я, наверное, скажу вам, девчат, что учёба ваша — реально тьма какая-то! — Софи засмеялась, точно произнесла шутку, хотя девушки поняли, что она волнуется.

— Нифига… — произнесла Эмань. — То если мы можем ничего о себе не рассказывать? Зашибись экономия времени… А как много ты о нас знаешь?

Софи виновато опустила глаза.

— Немного. Имена немножко и что ты ночью гуляешь, а вот ты, — она неловко показала ладонью на Хамуцо, — по утрам бегаешь.