Код Марвел: Сын Криптона - Валерий Sagex

улыбку. — Я ведь крепкий орешек, так просто меня не проймёшь. Для этого нужно… — Я осёкся, чуть не проговорившись о своих способностях, и быстро добавил: — Ты же знаешь, я всегда осторожен.

Отец с облегчением выдохнул, но напряжение не покидало его лица.

— Да, сын, конечно, — он кивнул, стараясь вернуть себе обычную невозмутимость, но я видел, как его руки дрожат. — Когда я услышал, что произошло, сразу сорвался сюда. Мама сейчас в Нью-Йорке на благотворительном вечере, но уже должна выехать обратно. Она сказала, что для неё нет ничего важнее семьи.

— Я думал, что у неё там серьёзное мероприятие запланировано: презентация фонда, гости… — удивлённо заметил я, отводя взгляд на полицейских, которые обступили родителей других ребят.

— Наверняка так и есть, — пожал плечами отец. — Но она не могла спокойно оставаться там, зная, что её сын оказался рядом с местом убийства. Она оставила всё на заместителей, объяснив причины, — на лице отца отразилась некая гордость, перемешанная с заботой. — Все с пониманием отнеслись, семья действительно важнее всего.

Заметив, что Итан робко подошёл к нам, отец уступил ему место рядом со мной.

— Мистер Джонатан, Брюс, как такое могло произойти? — пробормотал Итан, и я почувствовал, как в его голосе сочетаются страх и растерянность. Его глаза бегали из стороны в сторону, словно он искал поддержку или хоть какое-то разумное объяснение всему увиденному.

Я обменялся с отцом взглядом и, сделав глубокий вдох, решил рассказать другу всё, что видел собственными глазами:

— Итан, я уверен, что Кенни убили, — я понизил голос почти до шёпота, чтобы нас не услышали посторонние. — Когда я нашёл его в душевой и перевернул тело, то заметил ужасный разрез через всё горло. Но самое странное — вокруг не было крови. Душ, конечно, был включён, и вода могла её смыть… Но когда я слегка его пошевелил, разрез был сухим. Понимаешь? Сухим! Такое чувство, что из Кенни заранее как-то… выкачали всю кровь.

Пока я говорил, отец внимательно следил за моим лицом. С каждой секундой его взгляд становился мрачнее, а губы сжимались всё сильнее. Я ощутил, что он знает или, по крайней мере, догадывается о чём-то таком, что пока предпочитает не озвучивать.

— Пап? — тихо обратился я к нему, пытаясь поймать его взгляд. — Ты что-то скрываешь?

Отец лишь покачал головой и тихо сказал:

— Потом, Брюс. Всё расскажу, но только когда уйдем отсюда. Сейчас давай сосредоточимся на том, что нужно сказать полиции. К нам уже идёт офицер. Расскажи ему всё, что видел, не упуская деталей.

Я кивнул и обернулся, чтобы взглянуть на приближающегося детектива. Это был крепкий мужчина средних лет, у него был уставший вид, но взгляд— внимательный и проницательный. Он представился как детектив Браун и предложил нам сесть в сторонке, чтобы спокойно поговорить.

— Добрый… хотя, конечно, совсем не добрый вечер, мистер Уэйн. Брюс, — проговорил он и мельком взглянул на Итана, — меня зовут детектив Браун. Надеюсь, найдёте для меня несколько минут?

— Безусловно, детектив, — ответил отец. — Брюс расскажет всё, что знает. Итан, я вижу, твои родители тоже уже здесь, — он кивнул в сторону супружеской четы Картер, которые спешили к сыну. — Лучше пойди к ним, чтобы они не волновались.

Итан быстро кивнул и, бросив на меня тревожный взгляд, направился к родителям. Мы с отцом последовали за детективом к его машине. Там он достал раскладной стульчик и блокнот. Я рассказал ему обо всём: о том, как нашёл тело, как выглядела рана, о странном отсутствии крови. Каждый раз, когда я упоминал детали, связанные с кровью, лицо детектива мрачнело. В его глазах раз за разом вспыхивали досада и злость, а отец слушал в напряжённом молчании, изредка бросая на меня короткие, тревожные взгляды.

— Спасибо, Брюс, — сказал в конце детектив, закрывая блокнот. — Ваша помощь важна для расследования. Если возникнут дополнительные вопросы, мы свяжемся с вами через отца или через школу. А сейчас, учитывая все обстоятельства, я отпускаю вас. День выдался ужасным, постарайся отдохнуть и прийти в себя. Завтра вас всё равно ждут занятия, как бы странно и тяжело это ни звучало.

Мы с отцом отошли к машине, сели в салон, и я почувствовал, как напряжение повисло, между нами, словно тягучий, осязаемый туман. Минуту мы молча смотрели перед собой, а затем отец завёл двигатель. Когда мы выехали со школьной стоянки на ночную дорогу, я всё же решился нарушить молчание:

— Пап, прошу, объясни, что происходит. Ты явно что-то знаешь, но утаиваешь от меня.

Отец вздохнул и буквально на секунду оторвал взгляд от дороги, чтобы посмотреть на меня:

— Ладно, сын, я расскажу, по крайней мере, часть того, что мне известно. — Его голос звучал ровно, но я чувствовал, что внутри него бурлят тревога и злость. — У нас, у Уэйнов, всегда были прочные связи в этом городе. Когда твой дед был мэром, он наладил хорошие отношения с полицией. Недавно мне сообщили, что в нашем штате происходит серия странных убийств: всех жертв находят без единой капли крови, хотя на теле есть глубокий разрез на шее. Судя по всему, эту рану наносят уже после того, как у жертв пропадает кровь. Эксперты не понимают, как убийце удаётся делать это так быстро и без следов.

Отец, нахмурившись, крепче сжал руль. В лунном свете его профиль выглядел жёстким и суровым.

— Таких случаев было уже больше десяти, — продолжил он. — Но все они раньше происходили в других районах. И вот теперь — здесь, у нас, да ещё и в твоей школе. Я не могу спокойно смотреть на это. Завтра я поговорю с нужными людьми и потребую активизировать поиск преступника. Здесь явно что-то нечисто, и полиция пока не может найти подход.

Я заметил, как его руки сжимают руль так сильно, что костяшки пальцев побелели.

— Если злоумышленник хочет продолжать, ему придётся ответить за свои действия. И я не хочу, чтобы ты лез в это дело, Брюс, — добавил он, внезапно смягчив голос. — Я знаю, что у тебя есть особенности, которые делают тебя почти неуязвимым. Но я отец и буду всегда беспокоиться, что бы ты ни говорил.

Я вдруг почувствовал, как внутри меня поднимается негодование. Сама мысль, что кто-то ходит по нашему городу и охотится на людей, вызывала у меня злобу и отвращение.

— Пап, я не мальчик для битья, — сказал я, стараясь сдерживать эмоции. — Пусть этот… маньяк или кто там он, только посмеет напасть. Он поймёт, что ошибся адресом, выбрав жертву себе не по зубам.

— Сын, я всё понимаю, — отец