Хладная рать - Анастасия Командор

Короткие светлые волосы едва доходили до ушей, волевой подбородок явно достался ему от отца, как и сложение — под безыскусным кафтаном выделялись широкие плечи и крепкое тело. В общем-то, среди младшей дружины лишь отроки пока не отличались особой статью, но у юнцов все ещё было впереди.

— Ты был там, я помню, — нарушила молчание Мера, — бился на границе с землями Орм. Как умер мой отец?

Ратмир обратил к девушке долгий тяжёлый взгляд, полный сожаления и всего того, о чем не хотелось бы вспоминать. Облокотился спиной о бревенчатую стену, испустил вздох и начал, глядя перед собой в густую ночную тьму:

— Они напали перед рассветом. Перешли вброд пограничную реку и все мокрые, исписанные знаками и изуродованные шрамами накинулись на нас с ревом диких животных. Их глаза светились безумным огнем, они бились без устали и не замечали ран. Там был один с распоротым брюхом… Клянусь, одной рукой он держал потроха, другой рубился и выкрикивал лишь имя своего змеиного бога! — Ратмир потрясённо покачал головой, словно до сих пор не мог поверить в то, что ему довелось пережить. — Мы толком не сумели понять, что происходит, как нас уже смяли и оттеснили. Ратники рассеялись по полю, занятые спасением собственных жизней. Потом раздался сигнал к отступлению — только тогда мы и увидели, что среди оставшихся на ногах мужей нет твоего отца. Его мы забрали после, когда враг отступил за реку и все уже было кончено.

— Значит, ты не видел его смерти?

— Прости, Мера. Вряд ли хоть кто-то что-то видел в том сражении, кроме собственного скорого конца.

Мера нахмурились, вспоминая разговор с невидимым ночным гостем — или самой собой. Хоть она очень хотела просто поверить на слово Булату, но не могла. Не было ясного ответа на вопрос о смерти отца, и потому оставались сомнения. Может, все это совсем неважно, и в прошлое глядеть смысла нет, когда в настоящем проблем хватает.

— А почему ты спрашиваешь? — вклинился в ее размышления гридин. — Думаешь…

Однако договорить он не успел. Ночную тишь вспорол пронзительный далёкий крик, полный отчаяния и страха. Тут же ему вторили собаки. Крик быстро оборвался, оставив после себя вязкую тревогу и предчувствие нехорошего.

Мера и Ратмир переглянулись. Гридин вскочил, лицо его сделалось мрачным и полным решимости.

— Я соберу людей посмотреть, что там такое. Может, помощь нужна.

— Я тоже поеду, — заявила княгиня.

Ратмир с сомнением оглядел ее длиннополый опашень, совсем непригодный для верховой езды.

— Не нужно рисковать. Скорее всего, это нападение нечисти, а нечисть всегда непредсказуема. Лучше оставаться под защитой оберегов и гриди. — Ратмир отвёл взгляд и смущённо добавил: — Да и, если заберешься на лошадь, будут видны колени кому попало…

Мера на миг опешила, потом и сама смутилась оттого, что едва знакомый парень озаботился ее благочестием, когда она о том не подумала.

— Ты прав. Отправляйся.

Ратмир коротко поклонился на прощание, все так же не смея поднять глаз от земли, и поспешил в гридницу созывать людей. А Мера могла только стоять на крыльце, глядеть ему вслед и думать о том, что снова осталась в стороне.

Ночью Мера опять увидела тот странный сон. Вначале кожей ощутила чье-то присутствие, взгляд в упор, от которого по телу бежали мурашки и делалось не по себе. Потом раздался и голос. Такой приятный, мягкий, совсем не похожий на грубые и отрывистые голоса местных мужчин.

— О, бедное, бедное дитя, — певуче донеслось из темноты. В голосе чувствовалась улыбка, а ещё сожаление и нечто похожее на заботу. — Власть в твоих руках, но все кому не лень пытаются ограничить ее. Я вижу, с каким пренебрежением они смотрят на тебя. Слышу их черные мысли. Женщина никогда не будет достойна править этим народом. Разве ты согласна с ними?

Мера напомнила себе, что это всего лишь сон, а голос скорее всего принадлежит ее разуму. Но до чего же все происходящее казалось реальным: и завывание ветра за закрытыми ставнями, и запах нагретого печью дерева, даже шершавость плотного шерстяного покрывала.

— Снова ты, — произнесла Мера, потому что не обращать внимания на голос отчего-то казалось неправильным. — Я не звала тебя. Уходи.

— Не обязательно меня звать, ведь я вижу, когда ты нуждаешься в помощи, — тут же откликнулся невидимый ночной гость, словно он не был плодом ее воображения.

— Мне не нужна помощь.

— Правда? Так чего же ты безропотно соглашаешься с чужими словами, когда сама желаешь совсем иного?

Мера и сама задавалась этим вопросом парой свечей ранее, однако уже знала на него ответ:

— Какой смысл перечить всем и каждому? Так я лишь потеряю ту малую поддержку, что ещё осталась после отца, и не приобрету ничего.

— Они должны подчиняться тебе, а не ты им. Ведь это ты здесь княгиня, — с лёгким упрёком произнес неизвестный.

— Да что ты! Я лишь девчонка, — хмуро заметила Мера. Только в этих ночных беседах она могла позволить себе проявить чуть больше чувств, чем обычно. Ведь они нереальны. — Если б я знала, как заполучить уважение целого княжества…

В голосе, доносящемся из тьмы, проступили нотки стали. Больше не чувствовалось ни улыбки, ни заботы, была только таящаяся внутри сила:

— На одном уважении власть не держится. Тебя должны бояться. Бояться так, что даже и мыслить не посмеют о предательстве.

Мера горько усмехнулась.

— Я не враг моему народу и не захватчик. Не хочу, чтобы меня боялись.

— Ох, деточка, ты ещё так мало понимаешь. Скоро люди осмелеют. Станут позволять себе все больше вольностей.

Тьма словно бы сгустилась посреди покоев, и голос, теперь жёсткий и безжалостный, шел прямо из ее центра.

— Не нужно ждать, пока они вовсе перестанут считаться с твоим словом. Проведи границу.

Тьма оформилась в силуэт. Расплывчатый, изменчивый, словно состоял из клубов черного тумана, однако вполне человеческий.

— Покажи им, что у тебя тоже есть голос, — властно прогремело из мрака.

Мера не смела шевельнуться. Сидела, затаив дыхание, а голос нечисти заполнил собой все, отскакивал от стен, звенел в ушах, и негде было спрятаться от этих безжалостных слов:

— Иначе раздавят тебя, раздавят как букашку, и все заберут, все, все, все!

Мера проснулась и рывком подскочила на постели. Она едва могла соображать, сердце громко колотилось о ребра, на лбу выступил холодный пот. Слова ночного гостя принесли лишь новые сомнения, посеяли смуту в душе. Она повторяла себе, что страхи сильно преувеличены, что ни один человек пока не давал повода сомневаться в верности ее семье, что зря она