Подкидыши для Генерального

- Тебе это приснилось?

- Может быть. Кажется, в жизни так хорошо не бывает. Но вроде как, сон смотрели мы оба, один и тот же.

Ничего не отвечаю на это замечание. Герман наклоняется, чмокает меня в нос. Я натягиваю на себя одеяло. Надо умыться для начала, а потом уже предаваться нежностям.

- Голодная? Я - зверски.

- Спасибо, мне бы умыться.

- Душ в твоем распоряжении.

- Давай ты первый, раз так кушать хочешь.

- Хорошо, - снова наклоняется и целует на этот раз в глаз. Потому что нижняя часть моего лица под одеялом. - Подреми еще немного.

О том чтобы уснуть и речи быть не может. Встаю, закутываюсь в одеяло. Иду к небольшому шкафу. Пожалуй, одолжу у Германа рубашку. В клипах такое поведение героини всегда выглядит сексуально.

Мне почему-то немного грустно. Хотя что еще я могла ожидать от утра? Предложения руки и сердца? Подобные мечты могут быть свойственны только полной идиотке.

- Ванная в твоем распоряжении, малыш.

Герман, шикарный, свежий, довольный жизнью, стоит в дверях в одном полотенце на бедрах.

- Я взяла твою рубашку, - признаюсь в самовольстве.

- Тебе очень идет.

Подходит ко мне с намерением поцеловать, тянется, но я сбегаю.

На раковине лежит запакованная зубная щетка. Трогательная забота. Остальные необходимые предметы гигиены нахожу без труда.

Умываюсь, чищу зубы, затем принимаю душ. Сушу волосы, расчесываю. Снова надеваю рубашку Германа. Стыдно сказать - не смогла найти свое белье. В постели смотрела, в коридоре... Испарилось!

Так что на мне только рубашка. Выхожу, в комнате уже сервирован завтрак.

- Заказал, не стал тебя дожидаться, - объясняет Герман.

- Тут хватит на большую компанию, - разглядываю яства.

- Надеюсь, ты мне поможешь? Один я не справлюсь.

- Да, пожалуй, - киваю с улыбкой, чувствуя усиливающийся голод.

Завтрак идеален - капуччино с огромной пенкой, кусочками маршмеллоу, свежевыжатый апельсиновый сок, тосты, ветчина, много овощей, фрукты. Объесться можно.

- Безумно вкусно, - говорю совершенно искренне.

- Какие планы на сегодня? - интересуется Шефер. - Твоя работы ведь закончена?

- Да, все. В офис больше не нужно.

- Ты вроде и не рада.

- Всегда грустно расставаться с определенным отрезком жизни. Мне было очень хорошо в Греции. Даже получила предложение остаться. По работе.

- Не приняла его?

- Нет... Я очень соскучилась по маме. И по детям.

- Это странно, Арина. Они ведь чужие.

- До сих пор не веришь, что твои? – смотрю на Германа, чувствуя боль.

- С этим как раз нет проблем. Знаю, что мои.

- Ну да, тест ДНК для тебя копейки.

- Говоришь так, словно упрекаешь. Агата могла нагулять их от кого угодно, - хмурится Герман.

- Но они твои.

- Мои.

- Но ты не хочешь их.

- Я о них забочусь. На большее пока не готов. Я не буду оправдываться, Арина.

- Мне не нужны оправдания от тебя.

- Тебе самой не кажется странным наш разговор? Эти дети... Согласен, я виноват перед ними. Но ты же знаешь их мать. Поэтому должна понять меня.

- Я понимаю, Герман. Просто мне очень жаль.

- Оставайся, не уезжай, - переводит неожиданно тему. - Я хочу, чтобы ты была со мной.

- Что за бред... У меня учеба.

- Переведем тебя в местный университет. Все равно заочно учишься. Будем путешествовать.

- Нет, я не могу.

- Не отвечай сразу. Подумай.

У Германа звонит телефон, он выходит поговорить на просторную лоджию.

Меня душат слезы. Так больно, словно Герман отказался только что от наших с ним детей.

Он прав, я посторонняя, так что любому будет странно со стороны видеть такие глубокие чувства к чужим детям.

Я сама не могу объяснить их.