Борис Витман - Синдром удава

Расставание с Норильском, почти так же, как и 41 год назад, было припорошено легкой грустью, словно первой осенней полярной пургой, не успевшей еще набрать полную силу. Встреча с прошлым хотя и воскресила в памяти картины ужасной гулаговской действительности, но, видно, так уж устроена человеческая память, что все плохое забывается, а точнее, стирается острота тогдашнего восприятия, и все, что происходило в молодости, вспоминается чуть ли не в розовом свете. Может быть, поэтому убогая или исковерканная в прошлом жизнь кажется по прошествии многих лет вполне сносной, а некоторым даже радо-сгной и счастливой...

Не встретив в Норильске никого из прежних друзей, я обрел много новых. Общение с ними по возвращении в Москву продолжалось в письмах:

«22 апреля 96 г. У нас по-прежнему зима, хотя иногда пахнет весной... А весны в Норильске, если вы помните, практически не бывает... Привет вам от всех ваших норильских знакомых, мы часто вспоминаем вас добрым словом, уверены в новых встречах... Ира Серебрякова, которой я подарила вашу книгу, сказала, что если бы она не была знакома с вами лично, так не поверила бы, что ваша книга мемуарная, а не роман».

«Юрий Николаевич Новоженов из объединения «Публицистика» Гостелерадио компании «Норильск» сказал, что уже не раз перечел вашу книгу, и не перестает вами восхищаться. Гладыш Ю. Л. тоже вернулся под большим впечатлением от общения с вами в Москве».

«Очарована вашим автопортретом, который вы передали нашему музею. Вам удалось передать вашу суть. Вы — тот сплав ума и сердечности, о котором я мечтала когда-то влюбившись в образ капитана Грея из «Алых парусов». Такое счастье встречать свои мечты тогда, когда уже не чаешь встречи!..»

«Какой добрый талисман ваша книга — без нее уже не могу. Она неотъемлемый элемент моего интерьера, самый мощный сгусток добра и тепла. Вы ходячий пример того, как можно было выжить, не уронив своего достоинства, не переступив порог порока в самых немыслимых ситуациях. Вы Карнеги в реалиях коммунистического свинства»...

Я сохранил эти письма. Они прозвучали для меня чудесной мелодией, воскресившей реальное ощущение далекой молодости. В них — награда за то, что мне довелось пережить в жизни, и поддержка уверенности, что я не напрасно написал эту книгу.

54. Снова Вена!

С Карлом Соколом я продолжал поддерживать связь, в основном телефонную, через ORF — московское отделение Австрийского радио и телевидения. В нашей печати и по радио рассказывал правду об операции по освобождению Вены и о роли в ней австрийского движения Сопротивления и его легендарного руководителя — Карла Сокола.

В восстановлении истины о Венской операции помогла моя вышедшая в 1993 году в свет книга «Шпион, которому изменила Родина» и ранее опубликованный совместный очерк австрийской журналистки Евы Таубер и корреспондента «Московских новостей» Геннадия Жаворонкова под названием «Он был повешен...»[35]Правдой о Венской операции заинтересовались в Центральном музее Великой Отечественной войны. Через меня был установлен контакт с документальным архивом австрийского Сопротивления в Вене и непосредственно с Карлом Соколом. В результате были собраны документальные подтверждения вклада австрийского движения Сопротивления и лично Сокола в победу над фашизмом.

Однако для того чтобы фотография Сокола и его план освобождения Вены, преданный советскому командованию, появились на стенде в Центральном музее Великой Отечественной войны, потребовалось преодолеть немало бюрократических препятствий со стороны некоторых отставных полковников в многочисленных административных кабинетах музея.

Теперь, когда имелись все основания для окончательного восстановления справедливости, должно было последовать правительственное решение о награждении Карла Сокола высокой российской наградой.

Чтобы награда застала героя еще при жизни (а не после смерти, как это у нас, к сожалению, нередко бывает), я обратился с письмом к нашему Президенту, приложив статью в газете «Аргументы и факты» о подвиге Сокола и мою книгу «Шпион, которому изменила Родина». Вскоре пришел ответ из канцелярии Президента. В нем сообщалось, что мое обращение направлено в Федеральную службу безопасности — ФСБ. Это меня удивило: не думал, что вопрос о награждении решает ФСБ... Через какое-то время телефонный звонок: вежливый сотрудник этой службы просил не беспокоиться, они ищут...(?)

На мой вопрос: Что они собираются найти? — сотрудник ответил:

— Ну как же, вот на вас у нас данные имеются, должны быть и на Сокола... (Хотелось спросить — а на остальных жителей Вены у вас тоже есть данные.)

То, что на меня имеется обширное досье, — это понятно: для КГБ я осужденный изменник Родины. А то, что мое осуждение признано необоснованным и все обвинения сняты, — это для них ничего не значит. Но какое отношение к КГБ имеет Сокол, гражданин Австрии, признанный герой австрийского Сопротивления, приговоренный нацистами к смертной казни, почетный гражданин Вены, награжденный высокой наградой своего государства?.. Это мне было непонятно.

Если по справедливости, то Сокола следовало наградить еще тогда, в 1945-м. Этого не произошло из-за козней смершевцев, присвоивших себе чужие заслуги и пытавшихся убрать Сокола, свидетеля их фальсификаций. Впрочем, военный комендант Вены, генерал Благодатов, сразу же после освобождения города наградил Сокола радиоприемником, за немалый вклад в нашу Победу. СМЕРШ — наградил его сырым подвалом и лагерем для военнопленных...

Теперь вопрос о награждении Сокола решался ФСБ, преемником КГБ.

Время шло. Сменялись сотрудники, занимавшиеся «делом Сокола». Уходили из жизни ветераны второй мировой, участники Венской операции. Да и сам я что-то задержался...

В конце февраля 1996 года мне позвонили из Австрийского посольства: на мое имя поступило приглашение бургомистра Вены на чествование Карла Сокола в связи с вручением ему 7 марта высокой правительственной награды. Одновременно сообщили, что генеральный консул, г-н Фрайзитцер, хотел бы лично познакомиться с автором книги «Шпион, которому изменила Родина», при посещении посольства для оформления визы.

До 7 марта оставалось всего ничего. Не теряя времени, я отправился в Староконюшенный переулок.

Г-н Фрайзитцер, человек лет пятидесяти, плотного телосложения, с густой седеющей шевелюрой, встретил меня в приемной и проводил в свой кабинет. Я приготовился к беседе на немецком (который уже стал забывать), но оказалось, что генеральный консул свободно говорит по-русски (сказал, что мою книгу читал без переводчика). Уже в начале беседы он распорядился об оформлении визы, а к концу визита она была готова (всего за каких-нибудь полчаса!). Консул одобрил мое обращение к российскому Президенту о награждении Сокола и пожелал доброго пути. Транспортные заботы взяло на себя московское отделение Австрийского радио и телевидения в лице любезной фрау Сюзанны Шоль, вручившей мне билет на самолет.

В надежде получить хоть какой-либо результат, касающийся Сокола, я позвонил в ФСБ. Сказал о приглашении в Вену и что было бы самое время прибыть туда с приятной вестью. Ответ был все тот же: «пока ничего не нашли...» Снова попытался убедить их, что никакого «дела Сокола» нет и быть не может, что Сокол — признанный всеми герой Сопротивления, сохранивший Вену и приблизивший конец войны. Но все было тщетно. Служба безопасности стояла на своем...

Самолет прибыл в Вену вечером. Встретил меня Карл на своей машине. Последний раз мы виделись с ним лет десять назад, когда он прилетал в Москву в связи с совместной работой над фильмом «Вена в огне».

Мы ехали по когда-то знакомым мне улицам по-прежнему прекрасной вечерней Вены, которую я покинул более полувека назад. Карл сам управлял автомобилем. В свои восемьдесят лет он даже не пользовался очками! Когда-то по этим улицам я водил старенький «фиат» транспортной фирмы Рихарда Шольца...

Меня поместили в двухкомнатную квартиру для приезжих в Российском культурном центре на Брамсплатц. Из Москвы я захватил бутылку русской водки. Посидели, вспомнили прошлое. Еще раз поудивлялись, как это нам удалось уцелеть?.. Помянули погибших и тех, кого уже нет.

Карл передал мне программу мероприятий. Привожу ее перевод:

2.03 — суббота                      Прибытие 16.45

3.03 — воскресенье               Свободный день в собственном распоряжении

4.03 — понедельник              10.00 — многочасовая прогулка на автомобиле с различными посещениями. Вечером — оперный театр: «Травиата»

5.03 — вторник                     10.45 — визит в Российское посольство к атташе по культуре, с Соколом

6.03 — среда                         19.00 — «Урания» — выступление перед общественностью