Зеленые мили - Елена «Ловец» Залесская

так понятно. Мы за все время знакомства не провели на круг столько времени вместе, сколько в этом декабре 22-го на этом берегу, где навсегда остается какая-то огромная часть моего сердца. Словно крепкие стальные тросы приковывают меня к маленькому курортному поселку на берегу Арбатской стрелки. Пять дней вместили целую жизнь. Но, как и в жизни, не хватило всего чуть-чуть.

Раздается шелест гравия под тяжелой поступью. Надежда вспыхивает и гаснет: не он. Его размашистую, чуть прихрамывающую походку ни с чем не спутаешь. Кто-то другой, засланный казачок, пришел с белым флагом. Оглядываюсь — так и есть, Кавказ.

— Поехали кофе пить.

— Грин прислал?

— Ну… да.

Желание кофе сильнее обиды. Садимся в машину и едем в город. По дороге звонит Аид, сбежавший из госпиталя. Рана небольшая. Осколок прошил плечо и добавил еще один шрам к богатой россыпи на его теле. Есть и хорошие новости. Говорим какое-то время. Он редко о чем-то меня спрашивает. Высылает контент для канала.

Кладу трубку. Кавказ молчит.

— Ты явно что-то хочешь спросить?

— Ну не то чтобы… Но у вас какие-то движения до этой поездки были с Грином?

— Будем считать, что ты не спрашивал.

В городе паркуемся у танка. Берем кофе с собой, чуть прогуливаемся и назад. По дороге заезжаем к памятнику героям Великой Отечественной войны. На горе танк, под горой — церковь. Символично тут все.

Дома Грин явно принял какое-то решение. Вал сидит и тихо улыбается себе под нос.

— Собирайся. В 20.00 выезжаем, чтобы до комендантского часа пройти ноль. Ты будешь спать до Краснодара. Лучше бы и сейчас тоже…

— Ты все-таки решил ехать со мной?

— Не заставляй меня об этом тут же пожалеть.

В душе поют соловьи, в животе танцуют бабочки. Свои сидора собираю за 10 минут. Настроение у всех приподнятое. Через 5 дней Новый год, что-то очень сильно поменялось, и мы — часть этих великих перемен.

— Приедешь летом уже к нам в Одессу, — шутят парни, — а так еще зимой увидимся, вернемся, в отпуск съездим, и приедете в конце января снова. Полка у тебя есть, диван есть. Ключи мы вам дали, приезжайте, как соберетесь.

Выходим к машине. Грин почти незаметным жестом делает Кавказу какой-то знак. Тот наклоняется и с фонарем изучает дно машины.

— Да ладно?

— Накладно. Лучше перебдеть, чем мало ли.

Обнимаю парней и уезжаем в ночь.

Я еду и понимаю, что за неделю в моей голове не было ни одной мысли. Ни одного плана на будущее. Война отлично справляется с тем, с чем не справятся ашрамы и медитации, — возвращает тебя в здесь и сейчас, показывая, что «там» и «потом» ничего нет. А значит, нет необходимости строить планы и жить в будущем, которое еще не наступило. Есть только миг — называется жизнь. Заземление 100lvl. Рекомендуется всем страдающим, сомневающимся, реактивным, депрессующим, либеральным, турбопатриотичным. Здесь слов-то таких не знают. Парни воюют, живут, смеются. Делают свое дело, и делают его лучше всех. Ждут приказа, исполняют, возвращаются, и так до следующего раза. Никаких эмоциональных перегибов. Делай дело. И делай его хорошо.

У моего бывшего мужа была отличная любимая фраза: «Весна покажет, кто где срал». Кто где — показывает война, я немного переиначила базу. Она обнажает и вытаскивает на свет все, что человек был бы рад спрятать сам от себя. У кого-то это страх и ненависть, а кто-то находит внутри мир и любовь. Война избавляет от любых иллюзий, оставляя тебя один на один с фактами. Война учит уважать выбор другого человека. Я, истерившая весь октябрь, вдруг приняла и начала уважать выбор другого пойти в самое пекло. Даже когда пришла новость о ранении Аида, было в разы не так страшно, как если бы я была на протесте. Война укрепляет веру. Во что бы и кого бы ты ни верил. Заодно проверяешь, в кого и во что, собственно, веришь.

«Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего. У вас же и волосы все на голове сочтены»

(Евангелие от Матфея).

В пути Грин заметно повеселел.

— Ну что притихла? Ставь музыку. Вот ты, например, знаешь, как сделать человеку хорошо?

— Сделай ему плохо, а потом верни, как было.

— Да… лучше молчи.

Заведи козу, выгони козу. И тысяча и один иной способ понять, что твои лучшие условия игры — здесь и сейчас. Здесь и сейчас у тебя на руках флеш-рояль. Даже если кажется, что эта игра уже идет на пороге преисподней. Пока я все это додумываю вслед за вопросом, Грин задает следующий.

— Что, например, обладает самой большой разрушительной силой в отношениях людей?

— Ложь.

— Лена, ты ку-ку? Все врут. И все мужики — козлы.

— И много ты знаешь крепких долгосрочных отношений? Вот любых? И не внушай мне про козлов. Какая шла — такой и подошел. А я, например, не коза.

Какое-то время мы молчим.

— А почему ложь?

— С нее все начинается. Человек врет сначала себе. Потом другому. И оба знают об этой лжи. И оба ее покрывают.

— И откуда знает тот, кому лгут?

— Интуиция. Или — душа, душа всегда чувствует фальшь.

— Хрень какая-то. Вечно тебя несет куда-то.

— Ни фига. Дьявол всегда в мелочах.

Что-то исчезает — слова, жесты. Тепло из голоса. Смайлик из переписки. Касание руки. Тебя «забывают» позвать на кофе, поздравить с днем рождения. И всегда находятся абсолютно правдоподобные, железобетонно надежные аргументы, почему это — чистая случайность.

— И что, допустим, с этим делать? Ну вот мне врут — и?

— Что хочешь.

— …?

— Только ты знаешь, зачем тебе ложь и где твои пределы.

Мы снова молчим.

Два взрослых ребенка, играющие каждый в свои придуманные игрушки. И мы оба играем в войну, потому что если серьезно — можно сойти с ума. Только я играю в нее как в трансформер: о, это страх. Он будет каналом. Это отчаяние. Оно станет творчеством. Текстом, стихом. Постом. Усталость? Просто подбиваю списки нужного, конкурс придумала и читаю чат. Я алхимик. С помощью любви превращаю в золото все.

Грин играет в войну тяжеловесно, с полной отдачей. Запретив себе все, кроме партии, которая длится уже больше двадцати лет. И на красное было поставлено имение, а выпало — зеро. Он тоже алхимик. Темная сила, превращающая в битву и сопротивление все, к чему прикасается.