Смерти смотрели в лицо - Виктор Васильевич Шутов

— Вы в близких отношениях?

— Сам святой не удержался бы.

— Какие там условия?

— Сейчас вызову машину, поедем.

— Отставить. Нас вместе видеть не должны. И пешком,— почти приказал Борис Петрович.

— Против секретаря управы не возражаете? Вибе Абрам Яковлевич.

У Бориса Петровича вздрогнули брови, но спросил он спокойно:

— Я не ослышался? Абрам Яковлевич? Эйхман рассмеялся.

— Нет, нет... Вибе такой же еврей, как я русский,— сказал он и снова не сдержал смеха.— Если ему сказать об этом, пристрелит на месте...

— Я тороплюсь, господин Эйхман,— перебил Борис Петрович.

Бургомистр вызвал по телефону секретаря, и тот через минуту стоял в его кабинете. Борис Петрович изучающе в упор смотрел на Абрама Яковлевича. Сказал, что от него требуется.

— Я готов,— ответил Вибе.— Но разрешите узнать, с кем имею честь?

— Борис Петрович...

— Абрам Яковлевич, покажите квартиру госпожи Негородовой, — попросил Эйхман.

До ее дома шли молча. Борис Петрович рассматривал город, куда его забросила военная судьба. Начальник «Абвергруппы 304» фон Ниссе — Анисимов Борис Петрович — непосредственно подчинялся фельдмаршалу Манштейну,— командующему группой войск «Юг». Десятилетний нелегкий путь испытаний, лишений и борьбы вел Ниссе к нынешнему положению. Немец-колонист, он вредил Советской власти, его судили и сослали. Ниссе удалось бежать в Японию и перебраться в рейх.

Когда Гитлер напал на Россию, Ниссе стал первым специалистом по Украине. Свободно владел украинским и русским языками, знал многие местности Украины, особенно Донбасс. Война привела Ниссе в заснеженный, почти вымерший город Сталине Но это обманчивая пустота. Рабочий город может затаиться в горе и бурлить в дни грозных испытаний. Тишина действует на нервы Бориса Петровича. В заводской стороне по 5-й Александрова, невдалеке от лагеря пленных, где обосновалась его штаб-квартира, он чувствует себя спокойнее. Сам с молодой женою-ростовчанкой он жил на Калиновке.

Среди соседей слыл преуспевающим коммерсантом, представителем военной фирмы, которая предоставила ему легковой автомобиль. Молодая жена — прекрасная ширма в секретной работе.

— Мы пришли,— сказал Вибе, прерывая мысли фон Ниссе.

В глубине двора стоял дом с небольшой пристройкой. Абрам Яковлевич постучал в дверь. На пороге появилась тридцатилетняя, пышущая здоровьем женщина в цветном халате.

— Ах, это вы,— пропела Негородова, узнав секретаря управы.

Она провела их в столовую, увешанную коврами.

— Чем могу быть полезна? — спросила портниха.— Не заказчика ли вы мне привели?

Абрам Яковлевич бросил взгляд в сторону Ниссе. Тот рассматривал фотографию мужчины в позолоченной раме. Потом повернулся к хозяйке.

— Да, я буду вашим заказчиком,— сказал он.

— По рекомендации господина Эйхмана,— добавил Вибе.— Борису Петровичу нужна комната.

— Совершенно верно,— подхватил Ниссе.— Мне нужна отдельная комната. Однако простите за любопытство, вы принимаете заказы?

— Обязательно. Только заказчики у меня, сами понимаете, состоятельные.

— А кроме вас, кто еще живет в квартире?

— Изредка наезжает муж. Он очень занят.

— Чем же?

— Заведует шахтенкой. Мороки много, а толку на грош...' Еще мать моя живет. Она вместе с Адольфом комнату занимает.

— А это кто?

— Сын... Двенадцать лет мальчику. Больной он.

— Сочувствую вам,— сказал Ниссе.— А теперь, будьте любезны, покажите ваши апартаменты.

Он осмотрел комнаты и остановился на спальне. Вытащил из кармана блокнот, написал крупными буквами: «Занято германским офицером № 4» — и прикрепил на двери.

Вскоре Эйхман выписал Клавдии Наумовне из фондов горуправы 10 тысяч рублей, якобы на ремонт квартиры.

Печатная пропаганда подпольщиков крепла, прокламации, листовки, призывы появлялись во всех районах города и далеко за его пределами.

Босянова после знакомства со Шведовым еще активнее стала распространять прокламации. Ухитрялась оставлять их в райуправе, возила в Волноваху, Царекон-стантиновку, Пологи. По пути передавала несколько экземпляров Космачевой. Вскоре Космачева сама написала «Обращение к девушкам», через полмесяца — стихи о героической гибели разведчиков, а спустя еще некоторое время — «Слово к женщинам». Последнюю прокламацию размножила в 200 экземплярах. Часть листовок привозила в Сталино для распространения среди горожан.

Леонид Чибисов привлек к подпольной работе секретаря-машинистку «сельхозкоманды» Любу Литовченко. Для печатания своих директив немцы выдавали ей восковку. Она дома печатала на ней тексты листовок, полученных от Чибисова. Через него же восковка попадала к Ивановой.

В конце минувшего года Борисов случайно столкнулся на Седьмой линии с Рубеном Арутюняном. В тридцатые годы они вместе работали в «Донпищеторге», были в одной комсомольской ячейке. Из-за плохого зрения Арутюняна не взяли в армию, от немцев он более года скрывался, часто уезжая в села на менку. Борисов рассказал Рубену о подполье, познакомил с руководителем.

В низеньком, с подслеповатыми окошками доме Яковлевых произошел первый разговор Шведова с Арутюняном. Командир, не перебивая, выслушал подробный рассказ Рубена о себе и о тесте, старом полиграфисте, работающем в немецкой типографии.

— Это неплохо,— наконец отозвался Александр Антонович.— Нам нужны бумага и краска. В дальнейшем потребуется и шрифт. Может, удастся организовать типографию.

Тесть согласился помогать Рубену. Типография находилась у Второго пруда на Скотопрогонной улице. Обширный двор обнесен забором. В дальнем углу лежал уголь для кочегарки. Возле него под забором был вырыт тайник, в который старик клал завернутые пачки нарезанной бумаги и краску. Рубен, уже с улицы, забирал их и относил к Борисову, а тот передавал все Чибисову.

В ротаторной листовки катали по очереди — Иванова, Карпечкина и Чибисов. Отпечатанные прокламации прятали под одеждой и выносили из Дома госучреждений. Антонина отдавала их Борисову, передавала Нездо-ле в Марьинку. К Чибисову приходил Тихонов и забирал небольшие пачки. Он после долгой болезни наладил утраченную было связь с Борисом Александровым, Володей Рыжиковым и подростками Раскорякиным и Сев-рюковым. Те привлекали для распространения листовок Валю Волкову и Олю Поволяеву. Ребята бросали прокламации в почтовые ящики, клеили на заборах, приносили на базар, брали в села, когда ходили на менку. Волкова давала листовки своему отцу, который работал