За последней чертой - Александр Леонидович Аввакумов

мужчина в штатском быстро набрал телефонный номер.

– Товарищ майор! Мы задержали его. Да, да, все, как вы и предполагали. Мы нашли золото.

Положив трубку, он дал команду. Савелия Ивановича вывели во двор базы и усадили в «черный воронок».

***

14 декабря 1954 года Абакумова разбудили рано утром. Ему разрешили побриться и переодеться. Он хорошо знал, что сегодня начнется открытое судебное заседание выездной сессии Военной коллегии Верховного Суда СССР. О чем он думал в этот момент, так и останется тайной. Накануне суда следователь поинтересовался у Виктора Семеновича, нужен ли ему адвокат.

– Нет. Зачем мне адвокат? Вы же сами хорошо знаете, что изучить мое дело за сутки не возможно, да и решение суда по всей вероятности уже подготовлено. Для кого и для чего этот балаган?

– Дело ваше. Я обязан вам предложить адвоката…

В восемь часов утра его вывели из камеры и под усиленным конвоем повели по коридорам тюрьмы. При выходе из тюремного корпуса, Абакумов остановился перед дверью выхода во двор. Он глубоко вздохнул и молча, направился « воронку». Ехать пришлось минут сорок, прежде чем «воронок» остановился около Дома офицеров Ленинградского военного округа. Когда Виктора Семеновича под конвоем завели в зал заседания, тот был уже переполнен. Он сел на скамейку, по бокам его встал конвой, вооруженный автоматами. Заседание началось.

– Гражданин Абакумов! Считаете ли вы себя виновным в предъявленном вам обвинении? – спросил его председательствующий.

Виктор Семенович усмехнулся.

– Нет. Виновным себя не признаю. Это дело провокационное, оно было сфабриковано Берией, Кабуловым и Рюминым. Я прошу приобщить к делу следующие ходатайства:

– Первое. Мою докладную записку в ЦК ВКП(б) и Совет Министров СССР, касавшиеся всех вопросов рассматриваемого дела.

– Второе. Приобщить к делу постановление директивных органов о расследовании преступной деятельности Кузнецова, Вознесенского и других.

– Третье. Приобщить к делу изданные им приказы и директивы, направленные на ликвидацию недостатков, имеющихся в работе следственного аппарата МГБ СССР.

– Четвертое. Приобщить к делу постановление директивных органов о сокрытии Меркуловым некоторых материалов по делу «авиационников».

– Пятое. Приобщить к делу протокол об окончании следствия, подписанный в январе 1953 года Ильичевым и Китаевым.

– Шестое. Вызвать в суд в качестве свидетеля бывшего первого заместителя министра госбезопасности Огольцова, который непосредственно курировал следственную часть по особо важным делам.

– Прошу рассмотреть в судебном заседании факты применения ко мне мер физического воздействия в период предварительного следствия.

– Прошу занести в протокол, что на следствии мне не разрешали писать заявления в Президиум ЦК КПСС.

Закончив говорить, Виктор Семенович посмотрел в зал. Он был убежден, что суд примет все его ходатайства, так как без всего этого он не сможет установить объективность принимаемых решений. Из-за стола поднялся Государственный обвинитель Руденко.

– Уважаемый суд! Я считаю, что большинство ходатайств, заявленных подсудимым, просто несостоятельны и удовлетворению не подлежат.

Абакумов на какой-то миг растерялся. Он переводил свой взгляд то на судью, то на заседателей, то на обвинителя. Он понял, что вопрос по нему был решен задолго до суда в Кремле.

– Вы признаете себя виновным? – в конце заседания спросил Абакумова судья.

– Нет. Я виноват лишь в том, что выполнял приказы Сталина и ЦК КПСС.

19.12.54 года суд вынес ему приговор. Виктор Семенович бы признан виновным и приговорен к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение в тот же день.

Супруга Абакумова, Антонина Николаевна, вместе с сыном провела за решеткой два года восемь месяцев. Через десять месяцев ее вызвали в милицию, где отобрали паспорт и выдали взамен другой – без права проживания в Москве.

***

Тук, тук, тук стучали вагоны на стыках рельс. Поезд Москва – Ташкент мчался на юг Средней Азии, отмеряя километр за километром. В купе мягкого вагона находился Александр Костин и его молодая жена – Соня. Это было своеобразное свадебное путешествие, которое он решил подарить своей молодой жене. Поезд все дальше и дальше уносил его от Москвы. В купе заглянул проводник. Мило улыбаясь, он предложил им чай.

– Нам два чая, – произнесла Соня.

– Хорошо. Через полчаса последняя станция, а там дальше Узбекистан.

Проводник скрылся за дверью купе. Женщина посмотрела на напряженное лицо супруга.

– Что-то случилось? – спросила она Костина.

– Нет, – спокойно ответил он ей. – Раньше мечтал поехать в Ташкент и вот оно, мечта практически сбылась. Ты посиди одна, я хочу покурить.

Александр вышел из купе и направился в тамбур. Достав из кармана папиросы, он закурил.

– Привет! Костин, неужели это ты?

Он обернулся и на какую-то секунду замер. Перед ним стоял подполковник. Судя по петлицам на кителе, это был сотрудник госбезопасности. Он сразу признал в нем своего старого товарища по фронту.

– Извините, товарищ, но вы ошиблись. Моя фамилия Голиков, а не Костин.

На лице подполковника улыбка моментально исчезла, сменившись на удивление.

– Не может быть? Сашка, это же я – Яковлев. Мы же с тобой всю Белоруссию протопали?

– Извините. Я не Костин, а Голиков.

Он бросил папиросу в окно вагона и направился вдоль вагона к себе в купе. Подполковник проводил его взглядом и, покачав головой, достал папиросу и закурил. Он моментально вспомнил ориентировку о розыске Костина.

«Как они похожи, – подумал Яковлев. – Наверняка, человек много пережил из-за своей внешности. Наверное, не раз задерживался сотрудниками милиции и госбезопасности, вот сразу и пошел в «отказ», при упоминании фамилии Костин».

– Это что за мужчина, с которым ты разговаривал в тамбуре? – поинтересовалась у него Соня.

– Он меня с кем-то спутал. А ты разве это видела?

– Я хотела тебя позвать. Смотрю, ты разговариваешь с офицером.

Поезд стал замедлять свой ход. За окном поплыли станционные постройки. Костин отодвинул в сторону занавеску и увидел наряд милиции, который стоял на перроне станции.

***

Костин набросил на себя пиджак и, взглянув на жену, вышел из купе. Он быстро спустился по ступенькам вагона и, посмотрев по сторонам, направился к ближайшему киоску.

– Женщина! Мне две бутылки пива и лимонада, – обратился он к продавщице.

Он положил бутылки в авоську и торопливо направился обратно.

– Дядя! Купи дыню.

– Сладкая у тебя дыня или нет? – спросил он мальчишку и улыбнулся.

Он хорошо понимал, что глупо спрашивать у продавца о качестве товара, ведь через минуту-другую скорый поезд умчит его далеко от этой небольшой станции. Костин вошел в купе и замер на месте. Помимо жены в купе находились три сотрудника милиции.

– А это, похоже, ваш муж? – произнес старший лейтенант и улыбнулся.

Эта улыбка сразу же вызвала у Александра какое-то неприятие. У офицера был большой рот, и эти тонкие