Близнецы из Аушвица. Ученик доктора Менгеле - Роберта Каган

с белой рубашкой и галстуком и ждал ее снаружи. При виде Жизели его лицо осветилось.

– Вы проголодались? – спросил он. – Я так точно.

Она кивнула, не желая упоминать, что немного перекусила днем. К тому же она снова была голодна. Казалось, голод вообще не покидал ее. Усталая и голодная. Вот что значит для меня быть беременной.

Вдвоем они пешком дошли до ресторана.

– Здесь так роскошно! Я не одета для такого места.

– Пожалуй, – усмехнулся доктор. – Но все будет хорошо. Идемте, сядем и поужинаем.

Они сели за столик у окна. Когда метрдотель протянул Жизель меню, она растерялась, не зная, что заказать. Все было очень дорогое.

– Думаю, я выпью кофе, – сказала она.

– Кофе? – удивился доктор. Секунду он рассматривал ее.

– Я ничего не могу себе позволить из их меню, – сказала Жизель, смущенная.

Он снова рассмеялся.

Почему он постоянно надо мной смеется? – подумала она.

– Это свидание. За ужин плачу я. И я настаиваю, чтобы вы заказали все, что вам нравится. Не волнуйтесь о цене. Просто закажите то, что доставит вам удовольствие, – сказал он.

Жизель опустила голову.

– Я… я не знаю, что заказать.

– Тогда я закажу для вас.

Глава 52

Пока они ели, Марсель рассказывал ей забавные истории. Она смеялась и искренне наслаждалась его компанией. Она заметила, что Марсель поглядывает на мужчину за столиком напротив. Мужчина что-то писал в небольшой записной книжке золотой ручкой – казалось, та была из настоящего золота. Марсель повернулся к мужчине и сказал:

– Красивая ручка. Она золотая?

– Вообще-то да. Мне ее подарили родители. Надеялись, я буду пользоваться ею в колледже. Однако вместо учебы я решил писать стихи.

– Нашему миру нужны поэты, – кивнул Марсель. – Не окажете ли вы нам честь, прочитав что-нибудь из своих стихотворений?

– О, вслух я не могу.

– Понимаю. Можно мне подойти к вашему столику и прочитать что-нибудь самому?

– Пожалуй, – поэт явно был смущен, но позволил доктору прочитать стихотворение.

– Очень хорошо. Позволите взять вашу ручку? Я кое-что у вас помечу.

Поэт не знал, как реагировать. Он протянул ручку и блокнот Петуа. Сделав несколько пометок, он вернул записную книжку обратно юноше. Тот прочитал комментарии и покраснел. Ему явно было неловко. Он бросил на столик несколько монет и выскочил из ресторана.

– Что случилось? – спросила Жизель.

– О, ничего. Он просто чересчур чувствителен. Я лишь пытался улучшить его стихи, – прочувствованно ответил Петуа.

Дальше расспрашивать она не решилась.

Еда была великолепной, как и атмосфера – круглые столики, покрытые белыми накрахмаленными скатертями, свечи в подсвечниках…

– Десерт? – спросил он, когда они закончили ужин.

Она пожала плечами.

– Если хотите.

– Конечно, давайте закажем десерт.

Пока они поедали крем-брюле, запивая его дымящимся кофе, Петуа не сводил с нее глаз.

– Знаете, а вы очень красивы, – сказал он.

Жизель покраснела.

– Спасибо.

Он взял ее руку и поднес к губам. Она поежилась.

– Все хорошо. Я не ожидаю, что вы проведете со мной ночь. У меня на вас совсем другие планы. Когда я сказал, что хочу дать вам поручение, я имел в виду совсем не это.

– Тогда что? – спросила она.

– Давайте прогуляемся. Можем вернуться ко мне в кабинет и поговорить один на один.

Вряд ли он говорит правду. Скорее всего, у себя в кабинете он попытается взять меня, – подумала она. – Мне бы хотелось пойти домой. Но я не могу. Я должна делать, что он скажет. Мне надо избавиться от этого ребенка.

Он оплатил счет и помог ей надеть свитер. Потом открыл перед ней дверь, и они вышли на улицу.

Там дул сильный ветер – ледяной по сравнению с теплом в ресторане.

– Тут холодно, да?

Жизель кивнула; у нее стучали зубы. Тонкий свитер не годился для такой погоды. Доктор снял пиджак и набросил ей на плечи. Она посмотрела на него, и Петуа ответил ей улыбкой.

– Ну как, лучше? – спросил он.

– Гораздо, – призналась Жизель.

– Вот и хорошо. Рад это слышать.

– А вам не холодно? – спросила она.

Петуа рассмеялся.

– У меня ледяное сердце. По словам моей жены. Поэтому, думаю, я не чувствую холода, как остальные люди.

– Вы же шутите, правда? Вы действительно женаты?

– О да, женат. Но вас это не касается. Пока мы с вами рядом, я ваш, целиком и полностью.

Она подумала о его жене и о странном замечании насчет ледяного сердца. Но ничего не сказала.

Когда они вернулись к доктору в приемную, он отпер дверь и зажег свет. Потом проводил ее в заднюю комнату, где стояли диван и кресла.

– Прошу, садитесь, – пригласил доктор, доставая из шкафчика бутылку бренди и две рюмки. Он наполнил обе рюмки и протянул одну ей. Жизель сделала глоток и нахмурилась.

– Крепкий, – сказала она.

Доктор засмеялся.

– Почему вы все время надо мной смеетесь? – спросила Жизель.

– Хотите правду?

– Да, конечно. Скажите мне правду.

– Потому что ваша наивность кажется мне ужасно милой. Я привык к закаленным женщинам.

Теперь рассмеялась уже она.

– Что значит «закаленным»? Закаленным, как сталь?

– Вроде того. Да, думаю, можно и так сказать. К женщинам с жестким стержнем.

Она хихикнула. Потом добавила со всей искренностью:

– Я правда не понимаю.

– Ничего страшного. Вам и не надо понимать. Просто знайте, что я над вами не смеюсь. Лишь наслаждаюсь вашим очарованием, – сказал он, делая глоток бренди. – Итак, к поручению, которое я вам приготовил.

Она выпрямила спину, изготовившись слушать. Жаль, что он не предложил ей горячего кофе вместо алкоголя.

– Вы знаете, что происходит с евреями здесь, во Франции, с тех пор как нас захватили нацисты?

– С евреями? Не особенно. Боюсь, я не интересовалась, – ответила она.

– Все в порядке. Я вам расскажу, – кивнул он. Потом, улыбаясь, закурил сигару. От той шел сладкий запах – как от сигар, которые мужчины курили в борделе. Петуа начал: – Наши завоеватели-немцы ненавидят евреев. Собственно, как и большинство народов на земном шаре. Но немцы взялись ловить евреев и куда-то отсылать. Не знаю, куда они их отправляют, но евреи понимают, что вряд ли им там придется по вкусу. Они изо всех сил пытаются выбраться из Франции. И не могут. Им некуда податься. А даже если бы и было куда, немцы их не выпускают. И тут вмешиваюсь я. У меня есть кодовое имя. Доктор Эжен. Я пустил в еврейском сообществе слух, что за определенную сумму могу переправлять евреев из Франции в Южную Америку. Те, кто смогут заплатить, навсегда освободятся от нацистов.

Она посмотрела на него.

– Вы не боитесь, что вас арестуют?

– Я осторожен, – ответил он