Дневник полкового священника. 1904-1906 гг. Из времен Русско-японской войны - Митрофан Сребрянский

Подали наш поезд. Нам отвели чудный Пульмановский вагон 2-го класса; мне дали отдельное купе, и я устроился в нем, как дома, с полным комфортом.

20 июня

Плохо спал, часто просыпался и воевал с мухами, которые как-то ухитрялись пробираться под сетку, которую я предусмотрительно надел себе на лицо с вечера.

Природа пошла однообразная, степь; но земля роскошная: хлеб прекрасно родится, особенно пшеница. С самого утра на каждой почти станции масса народу. И что за вежливый народ! Все снимают шапки и искренно приветствуют; многие держат в руках мешки с хлебом, с лепешками пшеничными; у других лотки с кренделями, с яйцами; все это, ходя по вагонам, они давали солдатам, так что к вечеру в каждом вагоне набралось по большой куче лепешек и всякой снеди. На одной станции мужик разносил в подарок чудный свежий лук, и я соблазнился: взял себе пучок, которым с удовольствием лакомился за завтраком.

К 11 часам утра приехали на ст. Зырянку; здесь я отслужил обедницу, во время которой говорил эшелону краткое поучение о необходимости в предстоящих трудах взаимной любви и поддержки, а также соблюдения строгого послушания начальству, хранения дисциплины. После раздавал книжки и листки солдатам и народу. Нужно было видеть радость станционных служащих и усердие, с которым они молились; оказывается, церковь от них в 15 верстах, и службы на станции никогда не бывает. Пели все, и вообще богослужение прошло с таким же одушевлением и радостью, как и 13-го числа.

В 1 час дня приехали в г. Курган Тобольской губернии. Город имеет тысяч 20 жителей; порядочно поляков; особенной красоты никакой, хорош только мост через реку Тобол.

Дорога везде охраняется часовыми из запасных. Едем блогополучно; одно плохо: паровозы отапливаются плохим углем и невообразимо поэтому дымят.

21 июня

Встал по-орловски очень рано, а по здешним часам очень поздно, почти в 8 часов. Разница во времени достигла уже трех часов; значит, далеко укатили мы от милой родины.

Прибрался я в своей квартирке-купе сам; я очень люблю сам все делать: это сокращает время, и поэтому я не даю ничего делать Ксенофонту[16], хотя он часто заходят ко мне. Временем занимаюсь рукоделием: сплел себе для пояса и для туфлей 4 шнурка.

В окно смотреть не стоит: однообразная тянется степь с жиденькими кое-где деревцами и солончаковыми озерами. Только и разнообразия, что встречающиеся в степи огромные табуны киргизских коней, стада скота и около них гарцующие на своих карликах-копях киргизы с длиннейшими кнутами. При 33° жары киргизы щеголяют в ватных халатах, крепко затянуты поясами и на головах меховые шапки; лица вымазаны салом и загорели, как уголь.

В полдень завиднелся г. Петропавловск. Это уже Акмолинская область, земля войска Сибирского, казаков. Город очень живописно разбросан на гористом берегу р. Ишима, чрез который перекинут весьма длинный мост. В городе поражает обилие мечетей; их пять, все каменные. Оригинальны мусульманские кладбища: на каждой могиле поставлен маленький домик, вроде собачьей конурки, и покрыт железом. Жара страшная, духота невообразимая.

Осматривал вокзальную церковь, построенную на деньги фонда Императора Александа III, очень красивая церковь, с дубовым иконостасом. У нас пока всё благополучно, а вот в 4-м эскадроне неладно: сейчас получили телеграмму, что там заболел солдат, которого пришлось оставить в Кургане, да у лошади случился солнечный удар. У нас же вышел казус: вырвалась одна лошадь и убежала в степь: 2 солдата верхами не могли нагнать, так и уехали. На следующей станции за 16 верст киргизы привели ее к нашему поезду. Слава Богу, разразилась гроза, прошел хороший дождь, дышать стало легче. Я перебрал вещи; ведь надо умудриться все так уложить, чтобы можно было потом поместить в двуколке. Наступил холодный вечер; все попрятались по своим гнездам.

22 июня

Странная стоит температура: днем жарко, ночью холод. Встал нарочно пораньше, чтобы не проспать реки Иртыша, этого многоводного притока р. Оби, на холмистом берегу которого очень красиво расположен г. Омск. Вот уже и река; опять длиннейший мост: бегут пароходы, плывут баржи. Смотрю на воды Иртыша и вспоминаю судьбу славного казака Ермака Тимофеевича, плывшего по этой самой реке в своей тяжелой броне и не смогшего одолеть быстроты течения…

Вокзал в 4 верстах от города; их соединяет ветка железной дороги. Около вокзала огромная слобода, скорее похожая на город, так как в ней красуется много домов очень хорошей и оригинальной постройки, и уже есть церковь. По словам кондуктора, 10 лет назад здесь не было ни одного дома, а с проведением железной дороги образовался целый город.

Трехчасовая стоянка. Генерал поехал представляться генерал-губернатору Сухотину, а офицеры осмотреть город. Вернулись в восторге от магазинов, театра, зданий, Иртыша.

Переехали на продовольственный пункт в 15 минутах от главного вокзала. Вывели лошадей; трубачи поехали на Иртыш купаться и купать лошадей. Опять горе: вырвались 2 лошади и ускакали в степь. Сделали заявление коменданту, да так и уехали. До сих пор мы ехали по местам Сибири, которые на судебном языке называются «не столь отдаленными»; теперь вступаем уже и в места «отдаленные». Степи и степи, чахлые березы да местами горящий навоз – вот и весь ландшафт нашего пути; несколько станций проедешь, а никакого жилья. От скуки стал больше читать.

23 июня

5 часов утра. Приехали на ст. Каинск; самого города почти не видно: он в 12 верстах. Стоим 2 часа. Далее начнутся верст на сто с лишком непрерывные болота; вода, говорят, такая гниль, что местные жители переносят ее только по привычке, а нас предупреждали не пить, потерпеть. Едем. Действительно, необъятные пошли болота; множество болот с водою, покрытою плесенью. Это и есть центр знаменитой Барабинской степи, родины столь же знаменитой болезни лошадей и рогатого скота, «сибирской язвы. От неисчетного множества нападающих на нас болотных обитателей – песьих мух, или «японцев», как мы их называем, в вагонах сидеть невозможно. Представьте себе, что вы в жаркий летний день окружены массой мух; вы негодуете, отмахиваетесь, чуть не проклинаете день рождения. Теперь подумайте, что переживали мы, когда в вагонах носились буквально-таки целые рои не только мух, но всякого рода других насекомых: оводов, стрекоз, преогромных кузнечиков, комаров, мошек. Все это кружилось, жужжало, стукалось об наши головы, кусало.

Целый день ехали мы по этой пустынной местности и только к вечеру встретили небольшое село с церковью на берегу озера-болота. Бабы выносили продавать карасей, жареных в сметане.

Странные здесь постройки: почти все крыши покрыты дерном