Вагнер – в пламени войны - Лев Владимирович Трапезников

проблемы решать не могу и все на ее плечах, и что сейчас у меня только война. Он тогда стоял около меня, телефоны-то для переговоров их использовались. Тогда он сразу куда-то ушел и вернулся с курткой, ничего не говоря мне, протянул ее. Спасибо ему, но куртку его я так и оставил на точке вместе с рюкзаком…. Почему? Рассказываю дальше.

Пока я раздумывал, командир отделения, окоп которого был метрах в десяти, окликает меня, мол, пошли. Я за рюкзак, а он мне:

– Брось, не вернемся уже сюда…

Бросаю рюкзак, автомат со мной и все при мне. Иду с ним. К нам на тропу еще люди выходят, и образовывается колонна. Движемся молча по тропе, идущей в лесополосе в сторону, откуда я вчера пришел. Мне по дороге вручили рюкзак с кучей магазинов, где-то 25 магазинов. Я его надеваю на себя. Этот рюкзак, а вернее магазины в нем, спасли меня потом при штурме. Вернее, никто не знал, кроме командиров, что на штурм идем. И эта секретность была оправдана, как я потом понял. Просто молча людей подняли, и мы двинулись.

Сразу скажу, что нас было две группы. Первая группа 8 человек, включая командира, а вторая группа составляла 7 человек, включая командира. По тропе шли долго, потом группами и бегом пересекли дорогу, вошли в лесополосу. Часть людей осталась в лесополосе, а другая часть, и я в их числе, залегла под редкими кустарниками и деревьями за лесополосой. Я лежал и жаждал боя, рядом со мной справа был знакомый мне еще по Молькино сотрудник. Лежим и ждем команды. Проходит пять, десять минут, – лежим. Молча. Еще пять минут. Видимо, мы были обнаружены с воздуха, поскольку по нам начался обстрел минометов. Раненых среди тех, кто оказался в редколесье, так назовем ту местность, где мы залегли, не было. Однако потери были среди тех, кто залег в лесополосе. Был тяжело ранен командир, ему оторвало ногу, и он там же истек кровью. Кто-то был ранен в ногу или руку. Только потом я узнал, что мой замкомвзвода, раненный в руку, нес на плече своего раненого товарища в тыл.

Да, потом их встретила эвакуационная команда, которая прибыла без носилок. Значит так, это уже до штурма было минус три человека из группы. Тогда две группы объединили в одну. Вот команда нам дана, и мы пошли колонной по одному вправо по тропе.

Идем минут двадцать от силы. Часть наших уже выбились вперед и уничтожили передовые окопы: украинцы не ожидали наката, и легендарные сотрудники Юст и Сухов уничтожили их два передовых окопа.

Мы же в это время зашли в лесополосу с другого края и по всей ее ширине начали штурм, но вынужденно под напором огня противника залегли. Дело все в том, что уперлись мы в поляну, за которой был густой кустарник, и вот оттуда противник и вел огонь по нам из своих автоматов. Я находился позади своего командира отделения, но он вдруг взвыл, перевернулся на спину и бросил мне бинт и жгут:

– Я ранен. Перевязывай.

Расстегиваю его ремень, смотрю под бронежилетом – пятно маленькое, синяк. Видимо, пуля ударила, но не пробила броник, нанеся ему малое повреждение. Я ему говорю:

– У тебя там ничего. Синяк. Но иди на эвакуацию. Дай пролезу.

Он отползает назад, я на его место и немного подаю вперед. Начинаю бить из своего калашникова в сторону противника короткими очередями. Сменил магазин и дал длинную очередь. Оглядываюсь. А командир отделения еще тут. Я ему говорю:

– Уходи!

А он мне гранату протягивает. Я взял.

Наши бьют очередями, хохлы огрызаются из автоматов. Пока перестрелка идет. Я еще очередь длинную. Меняю магазин и бегом к впередистоящему дереву. Залег. И давай из-за дерева бить по ним. Вроде оттуда нет стрельбы. Значит, думаю, надо дать вперед еще. Еще перебежка, и я оказываюсь за деревом, справа впереди меня кустарники, слева открытка, которая уходит вперед метров на пятнадцать. Вот эта открытка и остановила наших. Я из-за дерева бью из калашникова с правого и левого плеча. Огрызаются впереди автоматы украинцев. Где-то, значит, у них окопы за кустарниками справа. Бью в ту сторону. Еще и еще. И тот рюкзак с 25 магазинами кстати пришелся, ведь из разгрузки магазины истратил почти. Перезаряжаюсь. Сзади выбегает наш гранатометчик и на… – полетела граната мимо меня в кустарники за открыткой. Разрыв. Я перебираюсь правее на два метра. Поднимаю свой АК и бью короткими и длинными очередями. Еще магазин, еще магазин. Снова перебираюсь к дереву и с правого плеча, и с левого плеча. Сзади длинная очередь. Оглядываюсь – бородатый украинец в синей каске с желтой полосой и в натовской разгрузке добивает гранатометчика. Секунды – я переворачиваюсь на спину и даю долгую очередь по нему в упор:

– Падай же, сссууукааа!!!!

Стоит гад и смотрит. Смотрит на меня злыми, звериными глазами.

Понял, у него глаза мертвые, он ничего не видит, но стоит.

– Ну упади же, сууукаааа! – Жму на спусковой крючок, и вот он медленно валится вперед. Там сзади, где резерв, за кустами где-то наши ведут бой. Потом только я узнал, что нашего командир в этом бою убили, и у нас не было больше командиров на тот момент. Черт его знает, откуда эти вот вышли на наш резерв. Видимо, не всех зачистили на их передовых позициях. Я уже бью снова с левого плеча и с правого плеча.

«Ну где же вы все там?! Я же один здесь! Кто-нибудь…» – проносятся у меня в голове мысли.

Снова бью…. И тут замкомвзвода Косой с криком «Вперед ребята, за мной!» бежит по открытке. Я поднимаюсь и бросаюсь в атаку. Замком идет слева, я забегаю за тот кустарник, что был под сектором моего обстрела. Да! Два окопа. Один вэсэушник уперся головой в бруствер, в каске его зияет красная дыра, другой лежит на спине в своем сидячем неглубоком окопе, и лицо его в крови. В доли секунды проносятся мысли: «Результат моей работы!»

Пачка сигарет около убитого на краю окопа, и я машинально эту пачку забираю. Давно не курил. Бегу дальше. Замком орет:

– Кто со мной, пошли! Пошли!!! – Он бешеный.

И вот мы уже в зеленке за той самой открыткой, которая остановила продвижение наших штурмовиков на время. Я не знал тогда еще, что поставленную руководством задачу мы уже выполнили, я не знал тогда и никто не знал, что «Галина-28» взята, поскольку командиры убиты. Но