Константин Лапин - Сердце сержанта

Велика общественная нагрузка этого неутомимого человека, не считающего себя «отлетавшимся».

Захар Артемович — приятнейший собеседник, гостеприимный хозяин, счастливый муж и отец: у него трое детей. По цветущему виду этого сорокашестилетнего мужчины и не предположить, что он — инвалид. Но я сам видел градины пота, катившие по лицу Сорокина, когда он стоял на трибуне, заканчивая свое выступление перед студентами Московского текстильного института (он не умеет, да и не желает разговаривать с аудиторией сидя). Я помню, как Сорокин, поднявшись ко мне домой на пятый этаж, попросил разрешения снять башмаки и с облегчением вытянул под столом ноги: сквозь носки проступила кровь...

Писатель А. Макаренко еще задолго до войны задумывался над природой советского патриотизма, над истоками героизма наших людей. Он писал:

«Да, у нас есть Герои Советского Союза, но, посылая их на подвиг, наше правительство не устраивало им особого экзамена. Оно выбирало их из общей массы граждан. Завтра оно пошлет на подвиг миллионы людей и не будет сомневаться в том, что эти миллионы обнаружат такую же нравственную высоту. В уважении и любви к нашим героям меньше всего морального удивления. Мы любим их потому, что солидарны с ними, в их подвиге видим обязательный для нас практический образец и для нашего поведения».

Сам Захар Сорокин не находит ничего исключительного в своей судьбе. Разве не так же сражался, не тем же самым живет и дышит его боевой коллега Алексей Маресьев? Разве не стал Героем Социалистического Труда безногий комбайнер Прокофий Нектов? Разве не встал к станку искалеченный герой войны артиллерист Иван Плужников? Каждый из них мог бы по праву повторить счастливые слова Сорокина:

— Нет, не отлетался!