Борис Орлов - Холодная война – глубины океана…

Ознакомительный фрагмент

В реакторном отсеке

Бросив на крышку реактораВатник,Дремлет подводник —Скиталец и ратник.

А по щеке его,Нагл, как цыган,ПолупрозрачныйПолзет таракан.

Их породнилиНейтральные воды,Всплеск радиации,Кризис свободы.

…С ядерным грузомУйдя в океан,Сотни ЧернобылейПлавят уран.

Шутка

Шторм во флотской походке,В планках орденских китель.Ходит в черной пилоткеМой ангел-хранитель.

А характер не кроткий —Кроет в мать и в царя.Ангел в черной пилотке —Командир корабля.

Шторм

Вода закипает за бортом,Как в ливень – густая листва.Нигде между Богом и чертомНе сыщешь теснее родства.

Мне тучи казались эскортом,Но сгинул в пучине мой след.Нигде между Богом и чертомОгромнее пропасти нет.

Без крови – открыта аорта —Укрыла вода, не земля!Нет в мире ни Бога, ни черта.И нет на волнах корабля.

* * *

Нам казался веселым и сирымЛейтенантский хмельной неуют.Нам старухи сдавали квартиры,Словно крепости в битвах сдают.

По задворкам лесного пространства,По околицам мирной страныЖили…В службу впадали, как в пьянство,Заложив душу богу войны.

А потом оставлять полигоныНам предписывал строгий приказ.И, снимая ремни и погоны,Как в себя, уходили в запас.

День рождения

И морской офицер, и поэт…Три минуты затишья в эфире.Мне исполнилось тридевять летВ тридевятой казенной квартире.

Стынет в кружке технический спирт,А над кружкой топорщится сало.Не до женщин… Какой уж тут флирт! —Быт по разным углам разбросало.

Для поэзии дверь распахну.Свечки в черствой буханке – не в торте.Жизнь люблю. И судьбу не кляну.Блок – на полке. На поясе – кортик.

Туз бубновый. И дама крестей.Картам нет, словно женщинам, веры.И шепчу я: «Все как у людей…»И пою: «Господа офицеры…»

* * *

Осторожно проклюнулся деньВ оперенье полярных сияний,И отхлынула к полюсу тень,Обнажив ледниковые грани.

Мир еще не оттаял, и светЗаскользил по безжизненным рекам,Словно эхо с далеких планет,Что состарились без человека.

Не колышутся впавшие в сонВодопадов крутые ступени.Но уже потеплел горизонт —Мой предел и дорог, и стремлений.

* * *

Конец походу – рюмки всклень полны.В квартирах наших – жены, а не вдовы.Вернулись все – ни мертвых, ни больных!И флаг трепещет, и скрипят швартовы.

Зачеркивали дни в календаре —И жизнь быстрей летела, чем в романе.Нас берегла любовь: на кораблеКружились тени из воспоминаний.

Святое дело – выпить «двести грамм».Приправив парой боцманских историй.Мы пили за любовь, за милых дам.И только после тост: «За тех, кто в море!»

* * *

Задыхаюсь воздухом сырым —Затянуло небо туч коростой.Был у белых полуостров Крым,Нам достался Кольский полуостров.

Нас теснят лишайником и льдом.Моряки на суше – пешеходы.На Москву с боями не пойдем —Негде швартовать атомоходы.

Медь оркестров плачет – не поет! —Тонут в Бахе выстывшие скалы.Медленно вмерзаем в ложь и в лед,Оставляя семьи и причалы.

* * *

Владимиру Масягину

«Мир! Дружба! А войну долой из моды!Конверсия – все плавить и взрывать.Вокруг России – братские народы,Зачем торпеды – не с кем воевать!»Ломали нам, как белым птицам, крылья.Пускали наши принципы в расход.А мы сливали спирт с торпед и пили,Водой разбавив, за погибший флот.

«Зачем стране моря и океаны?У нас континентальная страна!» —Политики болтали неустанно,А мы хватили горюшка сполна.И штурманские карты слоем пылиПокрылись – лыко в черную строку.Но мы, сливая спирт с компасов, пили,Чтоб выбрать верный курс на берегу.

* * *

Продали солярку. Нет бензина.В ржавчине надстройка. Винт в песке.Адмирал скупает магазины.Он пахан в военном городке.

Офицеры пьяно горбят спины.Втоптан в грязь, как тряпка, флотский флаг.Адмирал, скупивший магазины,Топит флот страшней, чем внешний враг.

* * *

Я список кораблей прочел до середины…

Указ или приказ – как вражеский фугас:Уходит флот ржаветь на мели и в глубины.Я список кораблей прочел десяток раз,А раньше я не мог прочесть до середины.

Останки кораблей – вдоль русских берегов,Но сраму ни они, ни моряки не имут.Все тайные враги… а явных нет врагов,И гибнут корабли трагичней, чем в Цусиму.

Заморские моря грустят без наших рей,Но флаги на морях не нашего пошива.О, флотские сыны, романтики морей!Здесь движет не любовь, а зависть и нажива.

* * *

Умирал великий флот Союза —Флаги со звездой срывал приказ.Скатывались якоря из клюзов,Словно слезы из ослепших глаз.

Уходили с палуб офицерыНа причалы как на эшафот.И надежды рушились, и нервыРвались. Погибал без боя флот.

Выбросили – и на барахолку,И в металлолом, и под волну…Умирал великий флот, посколькуБыл не в силах пережить страну.

* * *

Константину Мунтяну

Мы научились умирать достойно,Но из беды не извлекли урок.Мою подлодку, как на скотобойню,Ведут утилизировать в плавдок.

Она б еще народу послужила,Ведь до сих пор ее боялся враг.Но тянут кабеля, как будто жилы.Распущен экипаж и спущен флаг.

Оркестра нет. В трюмах ржавеют трубыСистем, но не сыграть на них аврал.Торпеды, словно выбитые зубы,Отвезены в подземный арсенал.

Она перед врагами виновата —Что не дала страну отправить в плен.Как блюда на обед, разделана для НАТО,Чтоб не поднялся русский флот с колен.

Наш корабль

Россия, не зная курса,Плывет себе наугад.Как первый отсек от «Курска»,Оторван Калининград.

Не просвещен, не обученВовремя наш экипаж.И по борьбе за живучестьНе проведен инструктаж.

Гибнем в подъездах и штреках —Страшен кровавый след.Но «Осмотреться в отсеках!»Сверху команды нет.

Взрывчатка, ножи и пули —Топит Россию братва.Словно винты, погнулисьКурильские острова.

* * *

Экипажам атомоходов, погибшим в океане

Акустик различает голосаАрхангелов, а не семей китовых.Из глубины всплываем в Небеса, —Апостол Петр готов принять швартовы.

Достоинство и Веру берегли,А к Господу вели морские мили.У нас горизонтальные рулиПохожи на расправленные крылья.

Качаемся, как будто на весах,На облаках – в цене весомость слова.Наш экипаж зачислят в НебесахВ эскадру адмирала Ушакова.

Нет, кроме нас, в отсеках ни души.Над перископом белый ангел вьется.В раю мы будем Родине служитьПод вымпелом святого флотоводца!

* * *

В шинели зрелость встала на пороге.Приказ подписан: бросить якоря.Что видел я? Учебные тревоги.Казармы. Полигоны. И моря.

Неоспорима флотская наука.Течет походных дней калейдоскоп:Циклон – в отверстье рубочного люка,Полярное сиянье – в перископ.

Таинственна глубин нейтральных темень:Немало в ней находок и утрат.Что видел – разберусь! Судьбу и времяМне высветил кремлевский циферблат.

* * *

С Севера вынырнув, словно из проруби,Жадно дышу Ленинградом.Мысли порхают, как дикие голуби,В стае с густым листопадом.

Трудно года мои плыли и ехалиСквозь ледниковые мили.В лиственном небе, изрытом прорехами,Солнечно светятся шпили.

Все позабудется, все перемелется —Жизни жестокий закон.Дышится легче и в лучшее веритсяВозле Ростральных колонн.

Флаг

Грузен крейсер на рейде.Полумрак.

Лишь заря багровеет на рее.Спущен флаг.

Нет! Не думайте, мы не сдались.Ночь – не враг.Как свинец, сны в затылки влились.Свернут флаг.

Свет зарниц – свет сигнальных ракет.Жди атак.Маскируются войны в рассвет.Поднят флаг!

* * *

Юрию Курганскому

Снится сон: мучительно и странноВидеть заполярную весну.С аварийным дифферентом на носМой корабль уходит в глубину.

Океан раскачивают ветры.Айсберг отражает лунный свет.Глубина – четыре километра.Дно – гранит. На всплытье шансов нет.

Просыпаюсь. Сердцу неспокойно.Не спасет от бед уют квартир.В полигонах вызревают войны.Скоротечна жизнь. И зыбок мир.

II

Конец ознакомительного фрагмента