Николай Прокудин - Гусарские страсти

— Ну? Я готов? Побежали?

— Погоди, Игорь. Ты же сказал, что скажешь, где у тебя водочка спрятана?

— А я никогда от своих слов не отказываюсь! Вот тут, — Лебедь погладил себя по брюшному прессу, — тут она вся и спрятана. С утра! И еще там! — Лебедь ткнул пальцем в недвижимое тело капитана-перестарка. — И водочка, и спиртяшка вся!

— То есть… у нас ничего нет?! В смысле, с собой?!

— Как?! У вас ничего нет?! В смысле, с собой?!

Поня-а-атно…

— Ладно, шучу, — успокоил Лебедь. — Там вон возьмите. Три бутыля шампанского. Я его как спортсмен принципиально не пью. Завет номер один: опасайтесь пузырьковых! Вот и не пью. Даже в Новый год. Покупаю как дань традиции, но не пью… Нашел, Мишка?

— Нашел, Игорек, — порывшись в «там», отозвался Шмер. — Только тут не три, а две. То есть три, но одна пустая.

— Ага! А я-то думаю, чего меня так колбасит! Поступился, значит, принципами. Ну, ничо! Как раз две — по числу приглашающих дамочек. Мы ж к ним не пить идем, а? Вот и в подарок — по шампусику!

Леблединная железная логика. Чугунная!

…У нужного подъезда офицеры тщательно обтерли сапоги о бордюрные камни, помыли их в проточном дождевом ручейке и направились искать заветную квартиру. Где-то ревела музыка — на нее и сориентировались. Точно! Она раздавалась из-за нужной двери. Значит, пришли не зря. Хозяева не спят, находятся на месте, и застолье в разгаре.

Однако попытки вызвать кого-либо, нажатием звонка, успехом не увенчались. Стук в дверь кулаком произвел тот же эффект, то есть никакого.

Лебедь встал спиной к двери и замолотил по ней каблуком:

— Ребятишки! Отворяйте! К вам Лебедь прилетел! Курлы-курлы!

— Прекрати, Игореха! Всех обитателей распугаешь! Хозяева, если услышат, наоборот, не откроют. Решат, психопат ломится! — попытался урезонить Никита и… ошибся.

Музыка в комнате внезапно оборвалась. Кто-то подошел, щелкнул замком, дверь распахнулась.

Лебедь-Белый спиной рухнул в образовавшийся проем. Но не разбился, а рассмеялся. Так вот в чем радость…

Чернявенькая Вика в халатике на очевидно голое тело и в босоножках на, разумеется, босую ногу, пожалуй, еще привлекательней, чем в давешнем плаще и сапожках! И без всякого «пожалуй», пожалуй… Заметьте, халатик не «домохозяйский», а, мол, кимоно, парадно-выходное. Она настороженно окинула взглядом новоприбывших и внезапно вспомнила:

— А-а-а! Мальчики, это вы?

— Нет, не мы! Это тени отца Гамлета! — дурацки пошутил Никита. Но что-то надо же сказать!

За спиной чернявенькой Вики появились другие обитатели квартиры — двое мужчин и две красотки.

— Ой, Нинка! — радостно всплеснула руками чернявенькая Вика. — Это мальчики, которые вчера нас от дикарей спасли!

— Ой, ма-альчики! Пришли! Молодцы! — возрадовалась блондинка Нинка, выглядывая из-за спины пьяненького мужичка в расстегнутой до пупа рубашке.

— Васенька! Вот эти мальчики спасли нашу невинность! Познакомься! — подтянула Вика толстяка-очкарика.

В общем… вот и познакомились. Поручкались со всеми. Лебедь поручкался со всеми, так и лежа на коридорном полу. После чего пружинно вскочил на ноги и принялся обниматься с хозяевами, как со старыми знакомыми. Дольше всего обнимался с женщинами.

Значит, чернявенькая Вика, блондинка Нинка. Плюс огненно рыженькая Татьяна, тоненькая, длинноногая.

Итак, она звалась Татьяна… которая сразу положила глаз на Лебедя-Белого.

Шмер приударил за чернявенькой Викой. Эти чернявенькие… рыбак рыбака видит издалека!

А блондинка Нинка сразу запала на Никиту. Не случайно, выходит, подмигнула еще там, на предновогодней улице.

Ах, да! Тут же еще и как бы мужички-сопернички, нет? Нет. Это не соперники. Не знаем, господа хорошие, чем вы тут до прихода господ офицеров занимались, но в данный момент ваш номер восемь, отдохните-проспитесь. А мы… Что — мы? Мы мирно посидим, пообщаемся, по бокалу шампанского примем с дамами — на брудершафт, так?

Так. Блондинка Нинка в темпе вальса успела уже дважды выпить с Никитой на брудершафт, крепко поцеловав в губы. Ого! В прозрачной кофточке она была просто… просто… Да что там! Никита понял, что в брюках ему тесно. То бишь не целиком ему, а отчасти. От самой дорогой его части. Ну, мужчины поймут. А уж женщины! Блондинка Нинка мелодично хохотнула и как бы ненароком мазнула ладонью по…

— А как насчет выпить за любовь с первого взгляда?

— Легко!

Выпили. Вдвоем. И пусть весь мир подождет. Ни рядом, ни вокруг, ни вообще — никого. Только ты и я. О, темпы! О, amore!

Блондинка Нинка плотно придвинулась, задышала прерывисто и возбужденно.

— Прогуляться бы, — воркнула грудным тоном

— К-х-худа? — в горле Никиты мгновенно пересохло.

— А… в ванную хотя бы… — она смотрела на него в упор, не мигая.

«В ванную? Вам плохо? — Дурачок, мне хорошо. С тобой. А в ванной будет еще лучше. С тобой…» — такой взгляд. Ну, я пошла. А ты — через минуту-две.

Никита несколько опешил. Конечно, господа офицеры для того сюда и шли — пофлиртовать и кого-нибудь охмурить. Но чтоб так откровенно…

Он плеснул себе в фужер еще вина, выпил для храбрости и потихоньку выбрался из-за стола. Компания оживленно обсуждала падение Лебедя, который находился в центре внимания. Никому не было дела ни до Ромашкина, ни до блондинки Нинки. Пока, во всяком случае. Лови момент!

Поймал. Что было в ванной — если угодно, дело личное, дело интимное. Стремительный петинг, и тут же оральный секс, и последующая «поза львицы», и завершающий обоюдный оргазм — нынче все эти понятия почти даже приличные. Ну так все всё так и… А подробности — для онанистов.

— О-о-о! — громко и протяжно выдохнули, наконец, оба, Никита и блондинка Нинка, завороженно глядя друг на друга. Причем через зеркало. Ну, поза такая, ну.

И замерли. От частого дыхания дамы, зеркало запотело.

Никита напряженно вслушался в происходящее там, за дверью ванной. Одновременно с чувством глубокого удовлетворения вернулась осторожность и неловкость. Черт! Надо же! За пятнадцать минут знакомства не только выпили на брудершафт, но и бурно возлюбились! Вот ведь всю жизнь считал себя скромнягой — и на тебе! Дык! Отказаться? Если «на тебе!»

— Спасибо, мальчик! — воркнула блондинка Нинка. — Ты мой новогодний подарок! А то вокруг который день одни пьяные козлы-импотенты! А ты ничего, хороший. Ступай к гостям. Я — чуть позже. А ты мне понра-авился, знаешь…

Никита из ванной направился к столу, не глядя ни на кого, словно в бессознательном состоянии. Опустив глаза, сел, налил в стакан вина, выпил. И — встретился с пронзительным ненавидящим взглядом соседа. Кто таков? Десять минут назад за столом этого соседа не было.

Рядом с Никитой обособленно плюхнулась блондинка Нинка, радостно воскликнула:

— О! Вот и Олежек проснулся! Милый, голова не болит? Опохмелишься?

Муж! Никита зябко поежился, невольно передернув плечами. Не было печали!

— Дрянь! Шалава подзаборная! — муж внезапно и свирепо отвесил жене звучную оплеуху.

Никиты вскочил. Как бы там ни было, кто бы ты, мужик, ни был, но щас получишь!

Никиту опередил Лебедь. Рефлекс, однако. Женщину бьют! Взметнулся из-за стола, опрокинув стул, стриганул ногами, угодив ступней в грудь невежы. Классическое мае-гери, однако.

Муж сложился пополам и заперхал.

— Ты чего, козел! Оборзел?! Ударить даму! — громогласно воспитывал Лебедь противника.

Никита со Шмером схватили бла-ародного офицера Лебедя за руки, чтоб более не буянил. Ну-ну, Игорь, ну-ну. Ну, всё уже, ну, всё.

Не-ет, не всё. Проперхавшись, муж истерично крикнул:

— Да-аму?! Это — да-ама?! Это всем подряд дама! И тебе дам, и тебе дам, и тебе!.. Эта шалава — моя жена! Имею право воспитывать! А ты, гаденышь, не лезь! — и он, подскочив к Лебедю, ударил его в живот.

Ой, зря. Во-первых, там не живот, а пресс-шоколадка. Почувствуйте разницу. Во-вторых, атлет Игорёха только притворялся, что его крепко держат, а на самом деле имитировал невозможность вырваться из цепких рук.

— Хы! Ударил! Как больно! Все видели! Он меня ударил! Хы! А теперь я! — и, стряхнув сдерживающий фактор в лице Ромашкина со Шмером, ударил. — Чистая самооборона!

— О-о-о! Он мне зуб выбил! — обманутый и к тому же битый муж сплюнул в ладонь вместе с кровью половинку зуба.

На Лебедя накинулась вся присутствующая компания. Общими усилиями вытолкали на лестничную площадку, где он принялся орать на приятелей:

— Да отстаньте вы, дураки! Не пьян я! Трезв! Дайте повеселиться! За что он, сволочь, мне по печени врезал? Отпустите! Больше не буду!

На площадку выглянула чернявенькая Вика:

— Ты что, герой, делаешь! Это же хозяин квартиры, муж Нинки!

— А мне плевать! Пусть руки не распускает!

— Псих ты, Лебедь! Такое веселое застолье испоганил! — огорчился Шмер. — Такой прекрасный вечер испортил!

— Ладно! Отстаньте! Буду смирным. Обещаю больше не ерепениться. Пойдемте мириться. Но как я ему! А? Вот в кулаке клок волос от плешивого! Остатки скальпа! Скальп снял! Ну, я орел!