ПТБ или повесть о противотанковой батарее - Борис Геннадьевич Цеханович

с ними прошёл всё. А я обнялся с ними, потому что это был последний осколок того чистого прошлого, о котором потом буду тосковать.

Ребята добрались быстро, без приключений и уже второй день ждали меня. Мы поднялись на третий этаж штаба и зашли в строевую часть полка. Опять объятия с однополчанами, расспросы: где, когда, как и так далее, и тому подобное. Когда закончился первый порыв расспросов, я развернул майора Логинова к моим солдатам.

- Владимир Степанович, бойцов надо уволить. Хочу сразу предупредить: им надо служить ещё несколько месяцев, но всё равно Надо уволить – они это заслужили. Если что надо - говори.

- Боря, о чём разговор, это я должен выставить на стол, а не ты. – Через несколько минут Большаков и Минашкин исчезли из кабинета с обходными листами, а Владимир Степанович достал из сейфа коньяк, немного закуски.

- Борис Геннадьевич, сегодня строевая часть работает только на тебя.

- Ну, тогда Степаныч оформляй и меня в отпуск, но только на всю катушку, как положено.

Выпив по первой, майор Логинов углубился в расчёты и через десять минут торжественно заявил: - Боря. Тебе положено за Чечню, контузию 147 суток отпуска и ты его получишь.

- Степаныч, а дадут мне эти 147 суток? – Усомнился я.

- Боря, Петров и все остальные в отпуске, здесь сейчас командуют только вторые лица. А они подпишут всё, что я представлю, тем более что печать у меня.

Через полчаса на пороге появились мои бойцы с подписанными обходными листами и тут же ушли с начальником склада вещевой службы получать камуфлированное обмундирование.

Большаков и Минашкин стояли передо мной одетые в новенькую форму, с документами об увольнении в руках и слушали последние мои наставления, как вести себя в дороге, чтобы нормально, без приключений доехать домой. Со стороны, может быть я и выглядел весёлым, но в душе было не до веселья: рвалась последняя зримая ниточка между прошлым и настоящим. Сейчас они уйдут, и уйдёт в прошлое всё остальное: мне только останется вспоминать их, вспоминать батарею и всё что связано с этим периодом.

Через час и я уходил из строевой части с отпускным билетом на 147 суток, в который раз ощутив теплоту отношений, которые существовали в полку.

…В течение недели прошёл полное обследование в окружной, военной поликлинике, в ходе которого были выявлены серьёзные отклонения и нарушения психики вследствии получения контузии.

- Товарищ майор, вы служить хотите? – Услышал я вопрос, после бурного обсуждения врачами моего диагноза.

- Конечно, какие вопросы? - Начальник военной поликлиники облегчённо вздохнул и, заполняя справку, начал рассказывать.

- Раньше был приказ министерства обороны о том, чтобы увольнять на пенсию всех, найдя у офицера какие-либо отклонения в здоровье. Наувольнялись до такой степени, что сейчас спустили приказ - никого не увольнять. А у тебя, как раз такая контузия, что подходит под увольнение.

- Нет, товарищ полковник, я хочу служить. Как говорится: дал присягу, от неё ни шагу.

Хлопнув печатью по заполненной справке, полковник встал и торжественно вручил её мне.

- Товарищ майор, я поздравляю вас с вступлением в касту неприкосновенных.

- Не понял? – Непонимающе уставился на начальника поликлиники, тот в ответ улыбнулся.

- Да вы, товарищ майор, с такой справкой неподсудны ни одному суду, максимум вас могут положить на принудительное лечение на полгода, но при хорошем поведении и показателях вас обязаны будут выпустить, – «обнадёжил» меня медик.

Выйдя из здания поликлиники, я ещё раз внимательно прочитал диагноз врачей и как клятву выдохнул: - Хрен вам, я нормальный офицер, и я сам справлюсь со своими проблемами.

Екатеринбург. Сентябрь 2002 – октябрь 2004 года